9.08.97, СУББОТА, где-то 11 часов вечера.
        Вот, как всегда, Шурик - первый:
        - А я ни разу не писал дневник.
        - А ну и что, нужно когда-нибудь начинать, - отвечали ОНИ.
        А что писать? Как писать? Не-е-е-х-о-о-о-о-ч-у-у!!! "А надо, - говорят ОНИ. - Напиши, - говорят, - о том, как собирались, рюкзаки укладывали, напихивали, утаптывали ногами, руками и вообще всем, чем можно". Михаил вообще проснулся в полчетвертого и весь день собирался, даже к Борису не смог на день варе, тьфу, рождения прийти. Вот Борис, другое дело, успел все уложить, а еще и на стол накрыть, посидеть с нами, попраздновать свой день, э-э-э, рождения.
        Я тоже очень шустро собрался, всего за час (приблизительно) все скидал, что можно и что нельзя, и ногой утрамбовал (вот, интересно, забыл ли я что-нибудь, ну ничего, в процессе похода узнаю, кстати, я самое главное чуть не забыл - МОЮ БОЛЬШУЮ ЛОЖКУ). Как только я впихнул в свою котомку все барахло, я направился в гости на день (как его там, а!) рождения к Борису. Да-а-а, стол был богат, у всех уперлось, и больше не хотелось ничего, хотя всего еще было очень много, и даже еще больше. Юра долго демонстрировал свое пузо и делал довольное лицо. Да, посмотрим на него через месяц и посмеемся.
        Потом начались сумасшедшие бега по маршруту (это у меня начались): Энгельса, 113 - турклуб - вокзал - Свободы, 133 - и опять вокзал - магазин "Колос" - вокзал. Когда я второй раз пришел на вокзал, я долго не мог понять - куда все делись, лишь огромная куча рюкзаков, палаток, сумок украшала интерьер нашего родного вокзала "Киров-I", никого из наших рядом не было. Я огляделся и, о чудо! Я нашел их, они сидели в ряду кресел напротив и при этом ехидно улыбались. Позже я узнал, что не только я так попался.
        И при посадке в поезд мы тоже хорошо поприкалывались над проводниками, не показывая им билеты, при этом шустро сновали туда-сюда по вагону, спрашивая: "Тут наши не пробегали?" Долго ли, коротко ли, но мы все-таки погрузились. Сели, достали остатки от празденства (точнее от праздничного стола) и принялись трапезничать и пить - каждый свое: Михаил - водку, Борис - пиво, остальные - газировку. Правда, когда водка кончилась, Миша тоже перешел на пиво. Ну во-о-о-т, доели мы все, допили и стали ложиться баиньки. Причем, каждый по-разному: Борис засунул обе ноги в рукав кофты и погрозился всех рано утром снять. Остальные легли более-менее в спальные мешки. На этом заканчиваю писать и сдаю свое дежурство Люде.

        Подъем был ранним. Наши соседи по купе зашевелились в 5 утра, а едут тоже до Котласа. И кто их поднял в такую рань, за 2,5 часа до приезда. А Мише ночью приснился сон, где он попросил Сашу с Юрой купить где-нибудь пива. Выдал им 3-литровую банку и кучу денег. И они ходили якобы по вагону и искали, где бы купить Мише пива. Сейчас спрошу, чем закончился сон. Да, говорит, купили.
        Подъезжаем к Котласу. Весь вагон зашевелился, не исключая нас. На вокзале все осталось по-прежнему (сравниваю с прошлым годом): тот же столик, та же стена, у которой мы поставили свои байдарки. Тут же начали готовить завтрак. Завхоз выдал продукты на окрошку и кой-какие еще припасы. Мы приглядели столик для приготовления завтрака и всю свою кулинарию разложили на нем. Получилась огромная куча. Разделив эту кучу по частям на бутерброды, пирожки и просто хлеб, мы заняли едой почти весь стол. К столику стали подходить оголодавшие люди. Они очень долго смотрели в наши котлы, на наши пирожки и на наши бутерброды с сыром. Но, убедившись, что им тут ничего не светит, они уходили. Запах от нашего стола, видимо, далеко исходил, пассажиров с поездов все притягивало и притягивало к нашей еде. Вот две девушки поинтересовались, с чем у нас пирожки, а одна женщина спросила, сколько у нас стоит бутерброд с колбасой. Она так смотрела, что пришлось ей этот бутерброд отдать, да еще в придачу угостить и салатом.
        Железнодорожники после своего недавнего праздника что-то замышляют. По вокзалу то и дело раздается голос диспетчеров: "На третьем пути ограждение, будем брать", или: "Тепловоз подали, будем брать", или еще: "Электроцех, готовьтесь" и т.п. Успеем уехать или нет?
        До поезда еще долго. Все занимаются, чем придется. Юра читает книгу, Оля пишет меню на чистовую. Таня скалолазит по железнодорожным постройкам и сооружениям. Борис снимает на камеру и меняет батарейки от часов. Катя бродит на Северной Двине и ищет швейные нитки. Она думает, что их там потеряла еще утром. Миша тоже читает, я просто бездельничаю, слушаю музыку по приемнику.
        Но вот, наконец, садимся в поезд. Проводница, глядя на наш саквояж, заявляет, что на восьмерых у нас многовато багажа, и пугает нас начальником поезда. Но не будем винить честных тружеников железнодорожного транспорта. На их месте мы поступили бы точно также. Что и говорить, багажа у нас действительно многовато, по крайней мере, больше 36 кг на одно лицо. А вообще, проводница - просто зверь, на всех бросается и на всех рычит. Тут не так, там не то. А мы всё едем и едем. За окном вагона мелькают призывы: "Слава КПСС", "Заветы Ленина выполним", "Честь и слава по труду" и т.д.
        Сегодня наш экипаж дежурит. Когда пришло время обедать, завхоз на наш маленький столик навалил столько продуктов, что без бутылки, я думаю, было бы не разобраться. Хорошо, Миша подкинул бутылку персикового напитка, а не то, ну я не знаю, что было бы. После обеда поем революционные, комсомольские и пионерские песни. Это, наверное, на сытый желудок и действие Ленинских призывов.
        Ладно, пока писать прерываю. Адмирал говорит, что пора готовить ужин. А завхоз, где же она, виду не подает, что пора, и говорит, что еще рано. Издевается, а ведь уже девятый час. Но вскоре завхоз дает разрешение на ужин, и наконец-то мы его готовим. После ужина хочу идти мыть котлы, но поезд наш почему-то стоит. Вроде бы и не станция, кругом лес. И я, как аккуратный пассажир, не нарушающий правила: "при стоянке поезда пользоваться туалетом нельзя", жду, когда же можно будет, наконец, закончить свое дежурство и вымыть котлы. А поезд все стоит и стоит. Прошло 20, 30 минут. На большой станции и то столько не стоим. В поезде жара, духота, хочется выйти на свежий воздух. И вот по вагону прошел слух, что поезд стоит из-за пожара, что впереди горит лес. Наш вагон закрыт, и мы идем смотреть на пожар через соседний вагон.
        Выйдя на улицу, убеждаемся, что действительно впереди пожар. Борис берет камеру и снимает. Все парни решили подойти поближе к месту загорания, но бдительная проводница остановила их: "Мальчики, вы куда, а ну-ка идите в свой вагон". Такая же участь ждала и Олю с Таней, которые тоже решили посмотреть пожар поближе. Но, скажу, пожар впечатлял. Казалось, что горит не только лес, но шпалы и все кругом. Ну, как во время войны после бомбежки. Проводница загнала всех в вагон, приказала закрыть все окна и ждать отправления поезда. Еще через полчаса наш поезд пошел. Оказалось, что это горел какой-то дом возле железной дороги, и трава, и деревья вокруг него. В поезде после этого долго еще не спали все, видимо, переживали случившееся. Мы попели песни. Вскоре проводница выключила свет, и нам волей-неволей пришлось разойтись.

        Понедельник - день тяжелый. Сегодня предстоит целый день шататься по Архангельску. После вчерашнего дружного отбоя (мелодичных, колыбельных песен Юры) группа уснула крепким младенческим сном. Лишь один адмирал нес вахту с раннего утра, объясняя это тем, что дальше Обозерской он не бывал, поэтому ехал и проверял карту.
        Часам к семи товарищи туристы начали просыпаться тихо и мирно. Катька все испортила диким воплем, что до прибытия осталось 10 минут, побежала будить Таню (опять накололи, и не только ее). После этого незначительного инцидента сборы продолжались тихо. Шурша своими пакетами и пожитками, мы упаковались, готовясь к высадке в Архангельске. Слышались отдельные реплики-шутки типа:
        - У Таньки глаза еще не открылись, а она уже узлы вяжет.
        - Зарядка.
        - Она может вязать узлы и на ощупь.
        Погода с утра испортилась (а может и к лучшему, пошел долгожданный дождь), верна оказалась вчерашняя примета с перистыми облаками. Дождь вызвал у нас некоторое замешательство, так как с целью экономии места вещи были упакованы не в гермомешки. Тут же выяснили, у кого сколько "бутылок". Борис признался, что везет полрюкзака тары, на что Саша удивленно ответил: "Я взял по норме - 2 бутылки". Потом всем взгрустнулось, каждый думал о своем (наверно, на настроение повлиял дождь за окном).
        Архангельск встретил нас пасмурным небом и крупными каплями дождя. Выгрузка велась по плану. За полчаса до прибытия начальник ушел занимать очередь за билетами. При выгрузке Сашу попросили помочь вынести ведра с ягодами на перрон, ну он их и вынес. Попытка сдать вещи в камеру хранения не увенчались успехом - слишком дорого. Решили на экскурсию в Малые Карелы ехать партиями. При переноске вещей "завхозовский рюкзак" устроил Мише маленькую подлянку. Накопив изрядную порцию воды в нижнем отсеке, он плавно перелил ее Мише в штаны. Последствия этого происшествия не замедлили сказаться на вокзале. Мой капитан попросил "малиновый пудинг" и возмутился, почему его не внесли в раскладку. По признанию Люды, Таня третий день у нее просит сварить молочный суп. Ну вот, вчера отползали от стола, а сегодня прихоти начались (наверно, проголодались).
        Время идет, дождь кончился. По народной примете: "Дождь со сранья, он недолгий". Адмирал распорядился готовить завтрак. Дежурные не торопятся. Саша ушел искать Таню. Таня вернулась. Группа между тем занималась своими делами. Читатели пожирали страницу за страницей. Оператор Л.А. вела съемку этого процесса. Б.Б. стоял за билетами. Е.А. получала нужную информацию от справочного бюро. Приготовление завтрака наладилось, и группа скоро получила долгожданную пищу. После чего все повеселели и засобирались на экскурсию в Малые Карелы. Саша согласился за умеренную плату остаться на вокзале и караулить вещи (плата: пиво и мороженое).
        Остальные во главе с Б.Б. отправились на автовокзал, но начальник опять от нас убежал, чтобы заснять. Первая реакция на его побег была - рвануть за ним что есть силы (вот здорово, он оглянулся, а мы - за его спиной, и заснять не успеет). На автостанцию пришли удачно. Автобус уже стоял, готовый отправиться. Мы сели в него и за смехотворную плату поехали на экскурсию. По группе пробежало оживление, разорвали "СПИД-инфо" и каждому дали по листочку. При этом звучали реплики типа:
        - Борис, тебе надо что-нибудь дать?
        - Нет, я сейчас сам снимать буду.
        Юра на этот вопрос отпарировал:
        - У меня есть своя бумажка.
        Таня отобрала у Кати газету со словами:
        - Отдай обратно, смотри лучше город.
        Опять снимали со всех сторон. Ехали по Архангельску, вдруг завхозина собралась выходить, увидев с детства знакомый адрес: Урицкого, 10 (не пустили). Наш маршрут лежал вдоль Северной Двины. Да, широкая река, правый берег плохо проглядывался сквозь серую дымку облаков. Зрелище впечатляющее. Та часть Архангельска, по которой мы путешествовали, состояла в основном из маленьких деревянных домов. Видели трамваи, очень старые. Еще поразил нас панельный дом, несколько квартир его были разрушены (т.е. не было внешних панелей), предположили, что был взрыв. Долго ли, коротко ли ехали мы, изучая в окнах автобуса незнакомые пейзажи. Остановка - Малые Карелы (случился небольшой падеж - завхоза укачало).
        Малые Карелы - музей деревянного зодчества, основанный в 1973 г., предстал перед нами деревянным мостом из свежесрубленных бревен и гладко отструганных досок. За ним был забор и открытые ворота, у которых будка с билетершей. Кое-кто хотел пройти на территорию музея под видом иностранцев, но выяснилось, что "граждан России" оценивают в 2 раза дешевле (и все как один стали патриотами). Правда, в наших рядах затесался один студент с документом и Танька без ученического. Были предложения пройти за собаку или за пенсионера (не имеет значения - цена одна). За камеры пришлось тоже платить. Любезная служащая музея, стоявшая у ворот, немного рассказала нам об основании музея и отправила нас по тропе в "прошлое".
        Всю экскурсию подробно заснимали на видеокамеры (долго распространяться не буду). Поразило, до чего же продуманы и рационально были сделаны постройки. Добротно, на совесть, и понятно, в этих домах жило не по одному поколению, и сейчас дома пригодны для жилья, так что женская половина группы пожелала поселиться в таких хоромах. Чем дальше углублялись по тропе в заповедную зону, тем больше не могли отделаться от мысли, что попали в век 17-18. Интересно так соприкоснуться с нашим прошлым (потрогать потрескавшиеся огромные бревна срубов, которые пережили не одно поколение людей и еще переживут немало - навевают грустные мысли о бренности нашей жизни). Восхищались мастерски срубленными церквями и часовнями. Говорят "топорная работа" да и без единого гвоздя (а вы бы смогли так?). Да, были мастера на Руси, да и сейчас есть. Спасибо тем, кто создал этот музей, перевез и отреставрировал эту красоту, эту память о предках, существующую в нас генетически. К сожалению, все дома, амбары, бани, ледники и т.д. были закрыты на замки. А так хотелось хоть одним глазком взглянуть, что там внутри.
        Туристы продолжали экскурсию, следуя по указателям. Чем дальше, тем дома стали изысканнее, каждый хозяин стремился украсить свой дом то коньком, то наличниками, то резными ставнями, то подзором у крыши (украшали даже хозпостройки), то коваными петлями, ручками и щеколдами. От отдельно стоящих домов мы перешли к целому ансамблю, который представлял небольшой кусочек деревни, стоящей на высоком берегу и спускающейся деревянными тротуарами к баням, амбарам, ледникам. Мы посидели на лесенках, полюбовались прекрасным пейзажем. (Круто сбегающие в овраги склоны покрыты изумрудной зеленью. Как по заказу выглянуло солнышко. Осветило все неоглядные дали и заиграло новыми красками. Это заснято, см. фильм).
        Пошли дальше, и вдруг нам повезло, один из домов был открыт (реставраторы не закрыли). Всей гурьбой мы ринулись туда по широкому помосту, ведущему на второй этаж. Здесь размещались большие помещения для сена. Дальше дом делился на две комнаты: холодную и теплую с печкой, в которой была лестница на первый жилой этаж. Там дом делился еще на несколько комнат с лестницей, ведущей в помещения, где держали скот. Потом мы снова поднялись на второй этаж и обследовали еще несколько комнат, находящихся в другом крыле дома (там были печки, лавки, полати для утвари). Затем, удачно миновав опасный люк, самые любознательные отправились на 3-й этаж в маленькую комнатку-флигель, маленькую и уютную, самую уединенную в доме (по бокам, как мы поняли, были кладовки). Кто-то пошутил: "Этаж для гостей, сюда поселят очень почетных гостей". Да, в таком доме можно заблудиться. Эта комната-флигель окончательно утвердила нас в мысли: "Остаться здесь и жить как древние люди, слившись с природой". Но надо уходить, тем более там нас ждали великолепные церкви и часовни.
        На наше счастье одна из церквей была открыта для экскурсий. Отреставрированный иконостас поражал своим изяществом и искусной резьбой. Также в церкви находились кресты - места поклонений в деревнях (огромные кресты из дерева в два человеческих роста и выше с древнеславянскими письменами, потрескавшимися от времени). Попытки прочесть их не всегда увенчивались успехом (т.к. текст был написан в строчку без разделения слов). Пока народ медленно выходил из церкви, Катя куда-то ушла. Искали ее долго: кричали, звали, спросили у местного, так и не нашлась. Стали выдвигать версии, что она ушла в монастырь или наоборот, а может ее похитили, или осталась здесь жить. Борис сказал: " Найдется, сама придет". Мы отправились дальше вниз и вверх по деревянным лестницам.
        Так шли, шли и пришли к Вознесенской церкви. Но до церкви господа туристы не дошли, так как на их пути попались качели - забава древних людей. И вдруг все впали в детство, с дикими воплями бросились на "гигантские шаги" (качели). "Рембо" - Юра раскручивал нас со зверской силой. А потом, как настоящий "Тарзан", с разбегу запрыгивал на канат чуть не до колеса. Катались долго. Наиболее слабые отползали на карачках. Получив массу удовольствий и, как потом выяснилось, многочисленные синяки, мы решили возвращаться на вокзал. Напоследок хотели сфотографироваться у шикарной церкви. Только построились, нарисовалась Катерина. Оказывается, она не потерялась, а в быстром темпе обежала весь музей, побывала на хозпостройках обслуживающего персонала, поискала нас на остановке и только ей ведомым чутьем обнаружила нас. (Борис был прав - "придет сама".)
        После этого радостного события мы в полном сборе осуществили очередную попытку оседлать качели. Опыт удался, но в результате "крыша" у туристов совсем поехала, что позволила нам прямо на траве заняться гимнастикой, плавно переходящей в лечебный массаж. Как всегда своей прытью отличились "Нинзи", показав "сальто", "фляки", "колесо" и сложнейший акробатический этюд - стойка на Юре "ноги кверху и развести". Татьяна тоже поддалась на провокацию и решила сделать "колесо" под едкие замечания консультантов-теоретиков (мирно возлежавших на траве). И как ни старались подстраховщики, кроме "шестеренки" пока ничего не получилось (научится, какие ее годы).
        Погода отличная, место замечательное. Если бы еще "травку с подогревом", то остались бы здесь навсегда, но время поджимает, пора возвращаться.
        Доехали до вокзала без особых приключений, если не считать того, что чуть не пропустили свой автобус. Саша встретил нас радостно, к этому времени он съел мороженое и выпил пиво, а из всех развлечений у него осталось только чтение литературы.
        Дежурные приготовили обед и с призывным словом "товарищи" позвали нас кушать. Кто-то мрачно пошутил: "Сейчас товарищи придут". Они не заставили себя ждать (местные четвероногие бомжи). Собаки выполняли всевозможные элементы, шли на все, чтобы заработать свой хлеб с тушенкой. Потом все разбрелись по городу. Мише дали поручение: добыть кипятка, как потом выяснилось, за отдельную плату. И со словами: "Будете ли меня еще посылать", - ушел рассчитываться. После ужина долго разбирались, кому мыть посуду, так что собираться пришлось ускоренными темпами.
        Объявили посадку, и вся масса народу, которая была на вокзале, высыпала на перрон. Поезд "Архангельск - Карпогоры" - дурдомовский, на него нам продали билеты с местами (какие там места, даже вагоны не пронумерованы). На улице туман - всё как в молоке. Загрузка усложнилась, так как по вагону шныряли люди во всех мыслимых и немыслимых направлениях. В конце концов, мы пробились в последнее купе, где смогли распихать все свои баулы и еще сами туда вошли. Сидим. Поезд тронулся, время приближается к двенадцати. Мой день закончен, о наших ночных приключениях напишет Борис. Полусидя, полулежа, туристы расположились на полках и мирно посапывают. Пора спать. День был тяжелый, а завтра ранний подъем (точнее уж сегодня). Пока.

        12 августа, 0 часов 00 минут. Вот уже 10 минут, как едем. Только сейчас начинаем приходить в себя после совершенно дикой посадки в общий вагон (плацкарты нам не досталось, хотя я и отстоял почти 2 часа в кассе). Сидим в последнем купе вагона ╧ 9, все наше барахло разместилось в этом же самом купе. Мы с Мишей открыли по бутылке пива местного Северодвинского производства. Мише пиво очень понравилось. Катька достала гитару и взялась играть. Народ постепенно стал отходить ко сну. Люда с Таней пристроились вдвоем на боковушке, Саша отпал на нижней полке, Миша с Юрой ушли на третью, полвторого и я забрался на третью полку, где и ушел сразу в отключку.
        В 4 с хвостиком я встал и хотел определить по километровым столбам - далеко ли еще до станции Сии. И тут я с ужасом увидел, что мы уже пересекаем, как я понял, Пинегу... Значит, уже проехали. Пошел пытать проводника, что за речку мы проехали - так и есть, Пинегу. Но он, едва приоткрыв глаза от сна, тут же сказал, что до Сии еще далеко. Я же его пытался убедить, что мы уже ее проехали, так как Пинега должна быть после Сии. Проводник дал понять, чтобы я отстал от него, и я пошел изучать карту. Так и есть, оказывается, Пинега делает здоровенную петлю, и до Сии, о счастье, еще далеко.
        Поезд тащится так медленно, что черепаха, пожалуй, выиграла бы соревнования - она доползла бы до Сии быстрее поезда. Кругом одни леса. Местами даже горят, что очень печально, так как на станции могут быть кордоны, и не видать нам похода. Около шести часов начали таскать барахло в тамбур. Не успели как следует все забаррикадировать, как пошел наряд милиции с проверкой по вагонам, пришлось их пропускать. Тут и жители местные стали собираться к выходу. От них узнал, что в лес никого не пускают, так как на озерах горит лес...
        Вот и Сия. Выгрузка прошла мгновенно, так как местные жители выскакивали без задержки и галопом летели на автобус и вахтовку на Сылогу. Мы тоже выскочили без задержек. Автобус и вахтовка до отказа набиты местными, больше подходящего транспорта на станции нет. Да и станции-то всего один вокзал, а двухэтажные деревянные дома все в полуразрушенном состоянии.
        Да, самое-самое, чуть не забыл - никакого кордона милиции на станции нет, есть надежда выбраться на реку. Пошли с Мишей искать машину в пос. Сию - это около 2-х км. Зашли первым делом на автобазу леспромхоза - там сказали, что машин нет. Пошли искать по поселку. Прошли весь его до моста через р. Охтому (протока между двумя озерами) - ох, и мелка же, и узка. Вариант заброски на Пукшеньгу от ст. Сия по Охтоме вообще следует исключить. Подождали на мосту - ничего нет, пошли обратно. На обратном пути увидели КАМАЗ. Водитель как-то нехотя, но согласился довезти до Сылоги, однако сказал, что сможет только через час, и предложил нам на всякий случай еще кого-нибудь найти. Заприметили неплохой ГАЗ-66, но - пролет, едут за ягодами в другую сторону. Тут увидели фургон "Хлеб", решили на всякий случай подойти, и вот тут-то и повезло.
        Погрузились. Через час были на Охтоме - после Сылоги подъезда к Покшеньге не нашли. Вот, наконец-то, все тревоги позади - мы на воде! Долгая заброска закончилась - все принялись собирать байдарки и барахло. Позавтракали уже в полдень. После недолгих сборов около 14.50 вышли на воду. Река шириной около 15 метров, на перекатах проводим байдарки, на плесах идем на веслах. По сторонам - покосы. Через час пристали на стоянку на правом берегу (по ходу движения). Место неплохое. В 6 вечера - ужин, совмещенный с обедом. В 20.20 ухожу в палатку - больше нет сил ходить, смертельно хочу спать. Все, всем спокойной ночи.

        Проснулся, когда запахло дымом - Ольга поднялась и принялась дежурить одна. Говорит, что будила. Это был первый подъем в походе после длинной дороги. Народ спал как убитый, так что пришлось долго долбить ложкой о миску, прежде чем из палаток начали появляться сонные "хариусы". Утро было солнечное и теплое. Юра выбежал из кустов раздетый - думали, убегает от медведя, а это он купался. Больше его подвиг никто повторять не стал.
        После завтрака малость подурили. Люда воспроизводила на Юре непрямой массаж сердца, но говорила, что это искусственное дыхание. Когда ей указали на ошибку, она нашла коврик с небольшой дыркой и зачем-то покрыла им Юру так, чтобы остался только нос. Я тоже пытался подурить (правил кому-то спины и т. п.), пока меня не цапнула в шею оса, тут уже стало не до шуток.
        В 10 с небольшим продолжили подъем по Охтоме. Как и накануне, на пути попадались сплошные перекаты, так что четверть пути пришлось проделать пешком, волоча байдарки за собой. В районе часа дня дошли до стоянки близ озера Святое (метров 100 между речкой и озером). Там построены две избушки (одна с 1922 года), столик с лавками и удобное костровище. Я пытался найти удобные места на озере - побросать блесну, однако таковых не обнаружил. Вблизи берегов все заросло. Зато в том месте очень много черники. После перекуса за 30 минут набрали литра 2. С выходом подзадержались, поскольку Саша ушел в лес надолго и всерьез, все решили, что Саша - достойная смена Катерины в плане блуждания по лесам. Зато Саша нашел подосиновик (грибов мы пока не видели). Пока ждали Сашу, наблюдали, как три мотоцикла и пять человек форсировали реку - это архангельские мужики поехали по ягоду с большими термосами.
        В 16.00 продолжили путь. Больше перекатов не было, и через некоторое время вышли на довольно просторную и глубокую воду. Однако не успели обрадоваться этому обстоятельству - адмирал свернул влево в узкую протоку Томилиху. По счастью, она оказалась довольно проходимой и где-то симпатичной на вид. Кое-где попадались цветущие белые лилии. По всей речке были поставлены сети, мне очень хотелось заглянуть в одну из них - посмотреть, что за рыба водится в этих местах, благо вода чистая и прозрачная. Ольга высказалась насчет хозяина, который может оказаться поблизости, но мне это показалось нереальным. Не успели мы подойти к одной сетке и убедиться, что рыбы там никакой нет - из травы встречным курсом выехал хозяин на длинной деревянной лодке. Поборов смущение, я начал расспрашивать его о рыбалке, он несколько уклончиво объяснил, что с рыбой напряженка.
        Через некоторое время мы достигли ближайшей точки нашего маршрута - озера Ракульского. Здесь дошли до рыбацкой избы на левом (по ходу нашего движения) берегу. Погода после обеда начала портиться, и к моменту нашей остановки пошел дождь. Так что сейчас сижу под дождем, пишу эти строчки, лениво отбиваясь от комаров и мошек. Если до отбоя ничего интересного не произойдет - на этом и закончу.

        Утро началось гораздо раньше, чем кончился сон. У костра слышалась какая-то возня, шелест сидушки-поддувала, чему предшествовал, естественно, стук топора. Гонг на завтрак прозвучал без одной минуты девять. "Пунктуальные", - заметил начальник. По тенту шелестел дождь.
        - А может мошка?
        - Нет, дождь.
        Мужики покинули палатку. На мои просьбы накласть мне в миску Борис посмеялся: "Обязательно накладем, мы еще не ходили".
        За столом, видимо, были уже все, кроме меня и Таньки. Но так как Танька далеко запрятала свою миску, слышались крики: "Таня, кашу вашу". Застольные разговоры начались с жалоб завхоза на покушение на ее жизнь: "Чуть железякой не убили", - показала она на щиток от корпуса какой-то машины, околачивающийся уже который день у костра; а также поплакалась, что капитан после ночи заговорил на ломаном русском: "Как же мы будем друг друга понимать?" Наверное, какая-то муха укусила за ночь. Тут же выяснилось, что вчера вечером члены одного экипажа испугали друг друга. А дело было так. Миша, выспавшись в домике, стоящем тут же на поляне, глянул из окна - у костра нет никого. "Видимо, все ушли спать", - решил он и двинулся было в сторону своей палатки, а тут, откуда ни возьмись, Ольга. Она что-то делала у костра и в свою очередь услышала страшный скрип досок дома и тяжелую поступь. Ужас был весь в том, что она-то тоже думала, что все уже спят. Кто это: медведь, местный житель? Оказывается, как позже выяснилось, что это матрос и капитан одной и той же байдарки наводили друг на друга ужас. Под впечатлением этих страшилок вдруг взвизгнула Людка, неожиданно подпрыгнув, т.к. в этот момент случайно оказавшаяся под ногой Юры палка слегка ударила ее по ноге. В процессе завтрака выяснилось, что Танька выйти из палатки не могла, т.к. сапоги ее стояли с противоположной стороны от выхода под тентом, а на ногах ее уже были носки, а ее жалобные просьбы о помощи никто не слышал. Попытки раскрутить завхоза на блины и сгущенку не увенчались успехом, но ее просьба достать крахмал обнадеживала - быть киселю.
        После завтрака народ подался на заработки: кто в море ушел, кто принес бревно, взялся его строгать, чистовые работы по полировке которого завхоз заканчивала одна, и, как выяснилось, это стало лежбищем для принятия ею обеденной пищи и сделано-то было как раз по ее росту. Танька, расстроенная, что ее не взяли третьей в море (с Борисом и Мишей), со своим капитаном без личной удочки идти отказалась, занялась не то столярно-плотницкими работами, не то резьбой по полену. Юра выполнял заказ матроса - делал деревянный кинжал ("Нинзя" все-таки). Народ мало-помалу занялся трудом. Иногда пролетали вертолеты-стрекозы, отлавливая мошку-кровопийцу.
        Мой поход в лес по ягоды так и не позволил узнать, какими лабиринтами мысли вышел Саша к разгадке головоломки про пингвина. Одно можно сказать, что приближался он к разгадке гораздо быстрее, чем мы в прошлом походе.
        В лесу было тихо, мошка и комары почти не приставали, сырая трава приятно холодила ноги, иногда подувал ветерок и приносил из лагеря истошные вопли. Это, наверно, "нинзи" выясняли отношения. Блуждания по лесу прервали звуки обеденного гонга. Спасибо компасу, помог не заблудиться.
        Звуки гонга оказались всего лишь сборными позывными. Обед еще коптился на костре. Завхоз уже к тому времени перешел к чистовой обработке бревна - будущего ложа, Танька обрабатывала толкушку для пюре. Саша, как выяснилось, так и не собрался на рыбалку, и только после обеда занялся поисками червей под бревнами, что в свою очередь его навело на мысль - а не обработать ли по примеру завхоза еще одно бревно.
        Рыбаки не реагировали ни на какие позывные. Саша, отправившийся было по направлению, указанному местным рыбаком, видевшим наших последним, вернулся ни с чем.
        После принятия пищи у "нинзей" началась обычная разминка. Рукопашная перешла в набревную игру в "зуботыки". Выигрывал тот, кто больше других попадал лезвием ножа в бревно, при этом исходной точкой местонахождения острия лезвия являлись различные участки тела, лица (лоб, кончик носа и т. д.). Расшалившиеся "нинзи" стали метить холодным оружием в Сашу и, лишившись одного ножа, ушли делать рапиры из свежевырубленных оглоблей (сантиметров 5 в диаметре). Все закончилось обыкновенной махаловкой (в шутку, конечно же!), во что по очереди были втянуты Танька и Миша, прибывший с Борисом, наконец, с рыбалки с тремя рыбками, одна другой больше, располагающимися на веточках небольшого кустика. Затем "нинзи" начали сниматься со всем арсеналом холодного оружия на фото- и видеоаппаратуру.
        После обеда Борис тяжело вздохнул, посетовав на переед, и ушел на подножный корм в тайгу. Завхоз время от времени исчезала из поля зрения, ее поначалу пытались искать, а потом плюнули.
        Местный житель, собрав раскинутые с утра сети, сготовив еду на остатках нашего костра и своих дровах и пообедав в избушке, отчалил на лодке с мотором. Его общение с нашими рыбаками о нашем дальнейшем пути обещало полноценный обнос одной из речек по всему пути ее протекания и безнадзорную семгу на Пукшеньге.
        Постепенно народ успокоился. Кончился, видимо, обеденный энергетический запас. Борис ушел в палатку "изучать карту". Миша в очередной раз ушел в избушку. Танька постирала штаны в роднике, пошарахалась от безделья из угла в угол и решилась, наконец, идти в лес по ягоды. Юра ушел туда же еще до нее. Завхоз, пропав после обеда, так и не появлялась. Люда заволновалась: "Завхоз ушел в лес, значит, будет второй ужин". На всякий случай поинтересовалась, не просила ли она достать сгущенку. Оказывается, нет, но все же просила достать муку, крахмал и соду.
        Появившийся завхоз загадочно взялся перемешивать что-то в котелке, добавляя то из одной, то из другой бутылки какие-то продукты. Два полена в костре, появившиеся вдруг, сковородка - запахло блинами. Первый блин был испытан на окружавших костер, оголодавших к тому времени туристах. А Танька смоталась в палатку читать какую-то книжку не то ужасов, не то боевик. Борис, разбуженный запахом блинов, появился вдруг у костра и принялся вылизывать половник из-под свежесваренного варенья. Выяснив, что ужин будет готов через 40 минут, ушел в лес.
        Кто-то закинул удочки насчет водки, восемь бутылок сразу, а кто-то поинтересовался у медика о результатах потребления смеси сгущенки с тушенкой. Решили, что для всех это кончится расстройством, только для завхоза нервным, а остальных - живота. Выяснили, что слово "сука" не ругательное, а всего лишь собака женского рода. У костра с котелками "нинзи" взялись выяснять отношения в виде "банок". Юра увиливал от своих трех ("банок"), а Люда просила его отдаться (воспитательному процессу). Дежурные, как выяснил Миша, чтой-то химичили с супом: солили по очереди, потом разбавляли, пробовали, а потом снова солили, разбавляли и т.д. И в результате хвастались, что суп получается той же густоты, в том же объеме, что из трех, что из одного пакета.
        Вдруг Миша заговорил комплименты завхозу. Причина выяснилась через пару минут: замаячила бутылка "Слободской". И тут началось. Миша сказал что-то насчет "литл (little)". Фразу заглушили взрывы хохота, и что именно было сказано перед словом "литл", так и не удалось выяснить. Оказалось, что "литл" - это "литр", то бишь производное от пол-литра.
        Тем временем разошлись блинчики с медом вперемешку с "колесами" с тушенкой. Саше чайку, однако, не хватило. В самый разгар рискованных экспериментов над опустевшей поллитрой, Миша вытащил ее из костра и унес куда-то в лес прятать, а затем стал заносить вещички в домик. Вроде как жить остается?
        Зазвучали закостерные песни, но "Черный кот" так и не пошел. Зато "Привидение" принято было всеми на "ура" и даже документально заснято. Промежду прочим выяснилось, чем отличаются архангельчанки от других людей (Мишино), и что Танька вполне может косить под любую народность (спросонья похожа на коренных жителей Полярного Урала, а умывшись наполовину - вылитая архангельчанка). С темнотой песни у костра пошли все забойнее. На песне "Поле Куликово" завхоз даже подпрыгивал и махал деревянным холодным оружием. А к песням разбойников из "Бременских музыкантов" равнодушных вообще не было.
        Без минуты одиннадцать. Дождь усиливается.

        Проснувшись с утра пораньше, обнаружил, что есть возможность проснуться с утра попозже. Мысль мне понравилась, и, несмотря на все потуги окружающего мира, я наслаждался ею еще около часа. А дела в мире творились такие. Людка, выключив будильник (чтоб не звенел в ухо), пыталась втолковать Ольге и Татьяне, что уже утро, пора вставать. Но они упорно сопротивлялись, так как, по их мнению, стоящим аргументом мог быть только звонок будильника. Сражение завершилось в пользу возмущенных масс (то бишь Ольги и Тани).
        Далее все было очень прозаично. Проснувшаяся Танька скомандовала подъем своему капитану, и в результате через час завтрак был готов. Великолепнейшая пшенная каша постепенно "испарилась" из котла. После чего - оперативный сбор и торжественное фотографирование завершили цикл нашего пребывания на этом месте.
        Наш сегодняшний маршрут: оз. Ракульское - р. Узлиха - оз. Скоморошье - волок на оз. Подволоцкое.
        Первые три этапа прошли ровно и без происшествий: Ракульское прошли быстро; Узлиха порадовала неожиданными поворотами, темными гладкими омутками, в которых отражались небо и лес в обрамлении листьев кувшинок; Скоморошье тянулось долгой греблей по тихой воде и завершилось победным скольжением по возросшим к обеду волнам.
        Едва я успел покидать весь хлам на долгожданный берег, Борис предложил сходить на разведку. Столько черники было разве что на Полярном в прошлом году. Подхватывая на ходу по горсточке, Борис то и дело восклицал: "Оо! Ух, ты! Вот это да!" В конце концов, мы вышли на озеро, изрядно забрав вправо. Проломились вдоль него обратно, обнаружив по пути россыпи голубики, водяники, место для стоянки и кратчайший путь на озеро.
        Подходя к лагерю, услышали звук, от которого у меня как у Павловской собачки усиливается слюноотделение. Стук ложки о тарелку встретил нас, как торжественный марш встречает победителей. Не знаю, чем нас в этот раз накормили, но все члены группы, исключая недремлющего завхоза, попадали, кто где сидел, и минут 30 не могли пошевелиться. Потом быстро собрались, подняли байдарки и рюкзаки на плечи и двинулись в сторону Подволоцкого.
        Одолев расстояние в два приема, мирно расположились на толстом ковре мха. Заготовили дрова, поставили палатки, и я ушел поближе познакомиться с местной флорой. Борис и Миша с Ольгой ушли на озеро ловить рыбу. Рыбу принесли, и после того, как исчез ужин, все снова рассосались по окрестностям.
        Уходя, солнышко высветило надвигающиеся облака и черкнуло радугой над озером. В меру технических возможностей это зафиксировали.
        P.S. Ждем второй ужин. 22.20.

        Сегодня 17 августа, и только сейчас я пишу дневник. Вчера, ну, никак не выпадала минутка взять дневник в руки. Итак, что же произошло 16 августа 1997 года. Слушайте!
        Ночевали на берегу оз. Подволоцкое. Правда, болотистое место, кое-кому натерло спину. Всему виной кочки.
        На завтраке Миша спросил:
        - А джем абрикосовый будет?
        - О, джем абрикосовый дадут, - обрадовался Саша.
        - Пойдем в палатку, - позвала Оля, - там выдают. Только повернись спиной.
        - А лучше так: джем - спереди, а абрикосы - сзади.
        Вот таким способом и наелись джема, да к тому же абрикосового. Потом нагрузили байдарки и отправились туда, не зная куда, и за тем, не зная... (ну, вы поняли).
        Из оз. Подволоцкое вышли на речку Курошу. Это, по описанию, узкая, мелкая, извилистая речка. По ней мы должны были пройти 7 км. Еще до этого, когда стояли на оз. Ракульское, встретили рыбака. Насчет Куроши он не обрадовал нас. Сказал, что в плохие времена, при засухе, он проходил ее за 7 часов. А в этом году засуха не хуже. Леса горят, и если бы нам не повезло, не видать бы Пукшеньги. Но мы, полные надежд, что все же речка не обмелела и нам будет рада, смело пошли вперед.
        К сожалению, не всегда все гладко: одни завалы с обрушенными деревьями, мели, коряги. Если вначале бороться с препятствиями пытались все - и капитаны, и матросы, то потом матросы были списаны на берег. Одна Катька не хотела оставлять байду и помогала Борису. Имея определенный опыт таких рек, они отлично справлялись. Борис по необходимости перерубал бревна. Хотя мы - Олька, Люда и я - шли по берегу, но тоже внесли немалый вклад: кое-где приподнимали деревья так, чтобы была возможность пройти и др. А Олька мужественно входила в воду и помогала проводить байдарки.
        Все устали. Может, поначалу и интересно было, хоть какое-то разнообразие в отличие от озер, но все до того обессилили, что ничего не мило. К тому же моросил дождь. А речка все не кончалась.
        Мы (матросы) шли по берегу вдоль речки напролом, все сметая на пути. Трава сырая, промокнуть недолго. Идем как-то с Людкой, я впереди. И вдруг грохот. Оборачиваюсь - летит треть дерева и напрямую к Юрке в байдарку. Людка понять ничего не может, а Юрка говорит: "Спасибо". Видимо, пробираясь, я оперлась о дерево и потом пошла дальше. В это время оно и рухнуло. Людка - "нинзя Черепашка" - поставила блок, и дерево разломилось аж на 3 части сразу. А Юрка оказался рядом, как и подобает сплоченному экипажу "Нинзи", чтобы разделить добычу.
        Все проголодались, и мы решили, что перекус не помешает. Нашлась хорошая скошенная полянка. На ней-то и перекусили, а заодно подсушились, да так, что поджарили стельки и носки. Почти сразу после обеда, дорогу перегородил старый разрушенный мост. Мигом все байдарки опустели и перелетели через мост. За ним байды вновь приняли на свой борт груз и отплыли.
        Судно "Нинзя" было ранено в результате различных препятствий, а через данный мост не смогло удачно перелететь. Вода сочилась со скоростью. Помощь оказала Олькина хопка. Путь наш продолжался. А Саша, еще не ходивший в такие походы, в глубине души скорее всего уже пожалел: "Зачем согласился на Юркины уговоры идти в поход?!?" Да, эту речку Курошу мы запомним на всю жизнь.
        Часть километров мы с горем пополам одолели. Борис подкинул идею: сходить посмотреть - далеко ли бетонный мост. Мы вышли из зарослей на дорогу. Мост виднелся вдали. Пройдя по дороге 300 м, осмотрели мост. Это был новый. Старый находился рядом. Всех обрадовали, что до моста недалече. Но река - это не дорога, она могла так петлять, в два раза больше километраж окажется.
        Но завалов становилось все больше и больше. Наконец, уперлись в забор, который перегораживал всю речку. Борис перелез через него, все оглядел и принялся с яростью отрывать доски, но потом плюнул на это и пошел сам на разведку к бетонному мосту. От моста было недалеко до озера, где планировалось встать (7 минут бега). Порешили волоком донести все до стоянки. Но берег был таким крутым, а байдарки и вещи - такими здоровыми. Но вы не поверите, в два счета все было на месте. Палатки стояли. Костер вместе с дежурными готовил нам ужин. Заметьте, при этом шел дождь, постепенно усиливаясь.
        И тут в светлых головах двух товарищей созрела согревающая мысль. Даже медик сказал: "Нужно". Миша вручил мне бутылочку и поручил разливать, но потом отобрал. Люда целый вечер кричала: "Водку мне в чай!" Юрка тоже советовал выпить, так как на первое время сосуды расширятся, а когда они сузятся, ты будешь уже храпеть. Вот так он сказал, а сам и не думал пить. Завхозу-Ольке предложили выпить, но она предупредила, что забуянит и снесет лагерь. Сашка не хотел, но ему налили, и он был спасен.
        Все, как могли, согрелись и разошлись. Только Миша с Борисом сидели у костра под дождем и почему-то не шли в палатку. Оказалось, Катька не пускала их. Все это время она искала свои пакеты. Под успокаивающий шум дождя вскоре все погрузились в оздоровительный сон.

        Подъем был не так чтобы ранний, как и положено на дневке, после такого трудного дня. Танька, разбуженная уже после раздачи завтрака, спросонья схватила мою тарелку из оставшихся двух и уже начала есть. Припозднившейся хозяйке пришлось буквально отбирать свой столовый инвентарь у столь рассеянного члена группы.
        Место стоянки действительно оказалось красивым. Негустой сосновый бор. Мягкий светло-зеленый и белый мох устилал всю территорию лагеря, из-под которого кое-где проглядывал желтоватый песок, благодаря чему мы, наверно, и не почувствовали последствий вчерашнего ливня, разве что сырая одежда. Тревожила, правда, находящаяся рядом грунтовая дорога, но за время нашего пребывания ее присутствие ни разу нас не потревожило шумом хотя бы одной машины и наличием каких-либо пешеходов, кроме нас самих. Шумела где-то здесь недалеко трасса, но проблем с ней не было. Сами сосны были украшены рукотворным орнаментом, указывающим на некогда имевший место здесь сбор живицы. Вот откуда и дорога-то, и потому-то и место такое обжитое.
        Разве что подход к воде был не совсем удобен. Где-то внизу под нашим холмом текла Куроша, широкая, с ровной голубовато-беловатой и совсем непрозрачной водой, теперь уже вовсе не похожая на тот ручей, поросший кустарником и травой, который нам пришлось покорять накануне. Но здесь с суши она была еще более неприступна, чем до этого с воды. Глинистые крутые берега высотой около 30 см создавали достаточно проблем. Дежурный, наполняющий котелок, рисковал скатиться по сырой глине в эти беловатые воды, если не успевал ухватиться за ближайший куст. А для умывания такой доступ к воде был совсем неудачный. Ведь для проведения этой процедуры нужно было встать на колени, что конечно же подходило для особо жаждущих. Подняться в лагерь с котелком, полным воды, тоже было проблемой из-за скользкой земляной тропинки, выручали корни деревьев, случайные камешки под ногами, да ветки кустов, за которые можно было ухватиться.
        День был пасмурный с намеком скорее на солнце, чем на дождь, или уж во всяком случае больше на моросящий, чем на проливной. И народ после завтрака занялся сушкой промоченной вчера одежды, рюкзаков, обуви, палаток и другого инвентаря, ремонтом пострадавших за время такого трудного перехода судов. По всему лагерю на натянутых веревках и у дополнительно разведенных костров, кроме дежурного, сушились вещи. Ко всему прочему завхоз изрек что-то насчет кружки ягод с каждого на какие-то общественные нужды. Благо болото оказалось тут же через дорогу.
        Удивительно, какой резкий переход: пересекаешь границу - всего метр песчаной дороги - и попадаешь на настоящее болото, проваливаясь по колено, а то и больше, в мягкий мох с иногда выступающей поверх него водой, напрочь теряя из-под ног твердую землю. Пейзаж - редкие низкорослые деревца, "мохнатые" кочки, заросли карликовой березки или черники и даже больше голубики, усыпанные сырьем, так необходимым завхозу.
        После обеда заморосил дождь, сушку пришлось в срочном порядке прекратить. "Нинзя" в "антисанитарных" условиях продолжала клеиться. Миша похоже рыбачил на ближайшем озере, благодаря которому Куроша и приобрела столь благопристойный вид, и до которого можно было добраться по проходившей мимо нас дороге. Именно про это озеро местные говорили, пугая большим обилием рыбы. Чуть пройдя по дороге от лагеря, можно было обнаружить брусничник с пусть не очень зрелыми, но достаточно многочисленными ягодами, что могло бы стать достаточно веской причиной в случае опоздания на очередной прием пищи.
        Погода так и простояла пасмурная, хотя закат со стороны болота и порадовал нас красками, намекая, что где-то было и ясно, и потому темнело быстро.
        При свете костра замелькали веревочки - любимое занятие туристов нашей группы последние два похода. Теперь все дружно обучали Сашу, предлагая определить узел, завязать его с закрытыми глазами, устраивали соревнования на время. Одно запомнилось - развлекались над парнем, как могли.
        Про гитару тоже в этот вечер не забыли. Основной народ занялся пением под выше указанный инструмент, некоторые, так и не выпуская из рук веревочек. Только Оля суетилась у костра: то ли сушилась, то ли готовила что-то общественное, а потом целиком примкнула к поющим.
        Расходились, как обычно на дневках, поздно, но как, к сожалению, вспомнить не удалось.

        Вроде бы сегодня понедельник. Понедельник - день тяжелый. Все началось как обычно: подъем дежурных, приготовление завтрака, посапывание оставшихся в палатке "не дежурных". И вот, завтрак готов. К костру стали появляться оголодавшие Миша, Борис, Оля и Саша. Таня с Катей еще досматривали свои сны. Но вот наша палатка зашевелилась, и из нее вылезла Таня. Сегодня она очень странная. Подойдя к дежурным, она накладывает кашу в свою тарелку, но есть из нее не собирается, тут же ставит ее на землю, берет другую тарелку, Катину, и начинает есть. У Кати же была неосторожность как раз исчезнуть в это время от костра. Танька этим и воспользовалась. Бедная Катя, если бы вовремя Татьяну не остановили, пришлось бы Кате остаться без завтрака. Но ничего, можно простить Таню за все это нахальство, так как вчера у нее был очень трудный день. Она собиралась перемыть всем ноги, не знаю сколько ног она перемыла, но спала она ночью очень крепко.
        После завтрака и недолгих сборов началась наша очередная пешая часть маршрута. На этот раз предстоял путь к устью Куроши, к озеру Осиновое, примерно метров 600 при полной выкладке. И вот началась загрузка, берега грязные, сплошная трясина. Загрузились. Взяв весла в руки, сказала Юре, что вот уже два дня не гребла и поэтому потеряла форму. На что Юра, усмехнувшись, сказал, что насчет формы подойти к завхозу. А завхоз к кому-то другому посылает, говорит, что это не ко мне, и что по этому вопросу обращайтесь к кому-нибудь другому. Все, поехали.
        За бортом байдарки остаются озера: Шайское, Сергино, Подойник, Травное, Подизбное и т.д. - больно много, всех не перечислишь. Дойдя до устья р. Светлуги, встаем на обед. А, да, чуть не забыла. Пока проходили перечисленные выше озера, встретили много рыбаков, один из которых говорит нам: "Что, с Сии идете, кировские?" Ничего себе, откуда это он знает - откуда мы, и куда, и кто такие. И вроде бы на нас и не написано - откуда мы. Оказывается, Борис (а он шел первым и немного в отрыве) все уже им рассказал.
        После обеда оставалось пройти еще 2 км. Очень долго искали место стоянки, так как назавтра планировалась дневка. А с ней у нас связаны свои планы и надежды. Миша и Борис собираются найти достойное применение своим снастям, Саша сходить в деревню, в которой имелись бы магазин, почта и телеграф, другие жаждут отыскать заросли грибов и ягод. Естественно, всем адмирал угодить с местом стоянки не мог, а именно Саше, так как находились мы в лесной глуши и до деревни здесь еще было не близко. Рыбаки в составе Миши, Бориса и Ольги сразу же пошли на промыслы, а остальные устроили помойку. Организатором ее был Юра. Он первым нырнул в холодные воды Пукшеньги. За ним последовали Таня и я. Вскоре к нам присоединился Саша. По его словам, он так нырнул, что даже рыба стала выпрыгивать из воды.
        Саша сегодня накормил и напоил нас черемухой. Компот из черемухи - обалдеть! И опять про Сашу: Саша считает дни, которые он провел в походе, говорит - или восемь, или уже девять. А вообще-то, - говорит, - в походе лучше, чем на курорте. У Миши и Юры болит голова. Юра категорично отказывается от приема цитромона. Вот враг, не признает медицину.
        Рыбаки вернулись с добычей - кг окуньков и сорожки. Погода видимо сегодня клевая. Тут же устраиваем праздник рыбака. Варим вкуснейшую уху. После ухи раскрутили Юру на песни. Юра исполнил ряд туристских песен и песен на тему "что вижу, то пою". Они, конечно, никогда не войдут в передачу "Музыкальный киоск" или "Утренняя звезда", но веселых минут приносят много. Да, еще вспомнила, что завхоз хотел нас накормить супчиком со с раками. Она на ходу байдарки чуть не выпрыгнула, чтобы достать рака со дна, но Миша ускорил прохождение байдарки мимо рака. Пусть живет, родной.
        Все, писать заканчиваю, ничего уже не вижу, уже темно. Передаю дневник Оле. Уже двенадцатый час ночи.

        Утро. Подъем прошел тихо. Дежурные встали вовремя. Саша развел костер и разбудил Татьяну. Лагерь тихо посапывал, обогреваемый солнцем (после ночного заморозка). Просыпаться никто не спешил. Завтрак приготовили вовремя. Красивым мелодичным звоном ложки об тарелку Татьяна разбудила спящих туристов. Как ни странно, но пока тихо - никто ничего не просит (едят молча). Только Катя сообщила, что вода сегодня 6°C, с утра проверила.
        День обещает быть хорошим. Голубое небо, солнце, температура воздуха 22°C. Чай так и не заваривается (мутновато-бело-коричневая жидкость). Наезд на вчерашних дежурных по поводу немытых котелков:
        - Это котлы немытые после супчика.
        - Нет, это чай такой.
        После завтрака начался прием водных процедур. Борис думал - умываться или купаться. Мише я пожелала долго не раздумывать и с разбегу с обрыва в воду. Он со словами: "Смеетесь над старым, больным человеком", - чуть не чебурахнулся в воду (больше не говорю под ногу).
        Каждый занимается своими делами: кто клеится, кто моется, кто стирается и т.д. "Нинзя" в своем репертуаре: "Как дневка, так клеиться". "Нинзи" опять оправдали свое название. Чтобы заснять эпизод ловли рака, Л.А. загнала своего капитана в воду и снимала его, пока Юра не стал "моржом". Потом, последовав его примеру, тоже ныряла (ей не привыкать, они вчера с Танькой закалялись, с дикими воплями, распугали нам всю рыбу). После хозработ народ ушел "в тайгу" на промысел, так как до обеда далеко, а кушать хочется всегда. Саша хотел было рвануть назад к черемухам, но его не пустили, поэтому он довольствовался черникой и голубикой. Голодная братия туристов оккупировала оба берега в поисках пищи, кто рыбачил, кто ягоды собирал, но к обеду все вернулись.
        Трапеза протекала мирно за "умными" обеденными разговорами. Просят сварить рожки, якобы для рыбалки - фиг вам (завхоз - стреляный воробей, на мякине не проведешь). Борис зубы заговаривает, мол пробивался сквозь болото со спиннингом, а щуки подлые смеялись, выглядывая из кустов (они сухопутные, а он их в озере ловить). Хотел порыбачить, встал в исходную позицию, оборвался крючок, пришлось возвращаться на обед. После рыбачьих баек Бориса Катя начала стращать Сашу то кошмарными зрелищами порогов, то ужасной шириной Двины с громадными волнами (ну и заливает). Но мы, туристы-водники, не из пугливых, пришли к общему мнению, что Двину тоже обнесем - это нам привычнее. Сразу ударились в воспоминания. Ностальгия по Соби и горам (хочется туда - очень, очень!). Между тем обед продолжался. Борис попросил у Катьки "свистнуть сухарик". Катька в ответ: "Ну, попробуй свистни?" Катя вчера ушла спать рано, так как потеряла всю энергию и пошла ее восстанавливать в холодную палатку. По мнению очевидцев, предыдущая ночь была холодная, зато утром, как взошло солнце, в палатках началось пекло. Катя поутру думала, что Миша зажарился в своем пуховике. Миша: "Какое там - задубел в своем микроклимате. Глаза открываю - Борис без рубахи сидит, а Катька в футболке по палатке ползает (приснится же такое). Нет, не сплю". В конце концов договорились: потянуло в Питер, а потом и в Швецию махнем:
        - На таможне задержат.
        - Не задержат. С нас кроме Катькиных ботинок и интервью брать нечего.
        После обеда начались интеллектуальные игры на знания - стали расшифровывать названия улиц: Лепсе, Мопра, Кутшо и т.д. Взяли где-то запрещенную картинку "Любовь это ..." и стали передавать ее из рук в руки. Да, совсем одичали. И как всегда после обеда гвоздем программы были разговоры о еде (хлеба белого и т.д., продолжать не буду). Адмирал дал определения словам "кормить" и "ловить" - это разные вещи. Кормить - это запросто так. А ловить - на приманку, опять свели все к личности завхоза.
        Интеллектуальные игры закончились, и все занялись своими делами. Мужское население, кроме дежурного, отправилось на другой берег на поиски пищи, а "тетки" остались в лагере на хозработах. Нещадно поедаемые всевозможными кровососами, мы упорно зашивали тент под Катины песни. Саша читал. Приближался вечер. Дежурные готовили ужин. Татьяна мелодичным звоном позвала отсутствующих. Через некоторое время Миша с Борисом показались на берегу, Юры не было (это нас насторожило, но мы решили, что он просто далеко ушел и выбирается). Пока варился ужин, ждали, что Юра появится, время от времени призывно стучали в тарелку и звали. Начало смеркаться. Мужики отправились на тот берег на поиски. Ожидание казалось вечностью. В лесу стало совсем темно, они вернулись ни с чем.
        Ужинали, молча прислушиваясь к каждому шороху, время от времени звонили, надеясь, что Юра появится. Борис сохранял хладнокровие. Совсем стемнело, и пошел мелкий дождь, небо заволокло тучами, ориентиров нет. На короткое время показалась луна. Стали выдвигать версии, где он, и что с ним могло случиться. Решили, если с Юрой все в порядке, если ничего не сломал и никуда не провалился, то выйдет утром - он парень сильный. Вспоминали о разных случаях, когда на слетах или в походах терялись люди, но все оканчивалось хорошо. Даже пошутили, когда отлучаешься от лагеря в лес, то с собой надо брать: кружку, ложку, тарелку, спички в гермоупаковке, нож, заначки, а также палатку, коврик, спальник и двухнедельный запас продуктов.
        Но было не смешно. В голову лезли всякие нехорошие мысли о том, что с ним случилось несчастье (если бы я оказалась одна в лесу ночью, то давно умерла бы со страху). Ночью стало очень тихо, только где-то далеко лаяла собака, и ходил по ж/д станции локомотив. Обсудили маршрут завтрашнего поиска. Борис отправил всех спать, но мы (женское общежитие) какое-то время сидели у костра, надеясь, что Юра заметит огонь и придет. Все бесполезно. Дождь усилился, и мы ушли в палатку. Не спится, никак не могу избавиться от мыслей (как он там один в лесу голодный, холодный, мокрый - наверно страшно). Такого за мою туристскую жизнь еще не было. Дай бог, чтоб Юра нашелся и с ним все было в порядке. Таня уже мирно посапывает, надо бы тоже спать, спокойной ночи, Л.А. (если она может быть спокойной, эта ночь). Завтра рано вставать и снова на поиск. Все. Уже светает.

        День начался с раннего подъема - полпятого все были на ногах и соображали, как будем искать Юру. В результате рассуждений (еще вчера) решили, что за дорогу он уйти не должен. Значит мог где-то плутать вдоль реки в ту или другую сторону, следовательно нужно идти на байде и стучать в миску. Границы поиска определили: вверх по течению до оз. Избное (пошел Миша) и вниз по течению до р. Бусарина (пошел я). Вышел в 5.30, шел по карте, прозванивая каждый изгиб реки. Вот уже и час прошел, а все пока без результата: мертвая тишина кругом, только пчелы да шмели жужжат вдоль берегов. Прозвонил на предпоследнем повороте к Бусарине и иду дальше, и тут вдруг Юра окликает меня. Смотрю, Юра весь мокрый и сырой (ночью и с утра несколько раз шел дождь) выползает из леса, цел и невредим. В 6.40 произошло это событие. Затем Юра сел в байду, и мы пошли против течения к лагерю. Юра, пока шли, кратко поведал о своих злоключениях. В 7.40 были в лагере. Далее следует рассказ Юры о своих вчерашних похождениях.
        Путешествие "за три моря", а точнее за два озера и одну реку, началось до обидного банально, как, в прочем, и начинаются все подобные истории. После обеда мы с Борисом рванули за реку на оз. Малое Плотовое. Он в надежде изловить кучку рыбы, я - за голубикой и просто из праздного любопытства. Добравшись до озера и уточнив местоположение и предполагаемое время отбытия Бориса, пошел напрямую через болото и дальше в лес, ориентируясь по солнцу. Шел не спеша, забирая то вправо, то влево от своей тени. Забрел на какие-то низменности, поросшие кочками и покрытые лужами с черной водой. Мне это ужасно не понравилось. Кое-как пробиваясь сквозь эти неприятности, все время думал: "А как тут интересно ночью? Наверное натуральная вешалка". Пройдя еще чуть-чуть, влез на возвышенность, нашел первый гриб. Снова ломанулся по прямой через лес. Перепрыгнул какую-то речку и решил, что с меня вполне достаточно, найду какую-нибудь примечательность и назад. Оно вскоре появилось в виде вырубленной возвышенности. Я на нее взобрался, осмотрелся и пошел на солнышко, то бишь домой в лагерь.
        Снова лезть в лес не захотелось, и я двинул вырубками по старой дороге, недоумевая, почему нет грибов. Был бы я грибом, обязательно бы вырос здесь. Долго пересекал обширнейшую вырубку. Уклонился изрядно вправо. Выходя с нее, обнаружил на одном пне и рядом с десяток красноголовиков. Сильно обрадовался и шустро пощелкал по тропинке, которая чуть погодя вывела на какое-то озеро. Почесав в затылке, решил, что раз есть Малое Плотовое, то, наверно, есть и Большое, и оно как раз передо мной. Обошел озеро, взял азимут 240° и пошлепал предположительно в лагерь. Через два часа бодрого "шлепанья" понял, что промахнулся, но направления не изменил. На ходу прикинул, куда меня могло занести. Получалось, что ушел я, вероятно, значительно влево, но, придерживаясь своего азимута, все равно выйду на реку.
        Еще через два часа, преодолев несколько безлесых участков, пересек пару дорог, полюбовался закатом и стал прикидывать свои шансы на выживание в этом лесу. Получалось неплохо. При целых руках и ногах на две недели меня бы хватило. Но перспектива пожить в лесах Архангельской области мне не очень светила. В одиннадцать часов вечера выломался из леса на Пукшеньгу. Развел костер. Переночевал. Утром двинул вверх по течению. Примерно через полтора часа услышал стук по тарелке. Еще через час мы с Борисом подгребли к лагерю.
        Позавтракали и стали собираться в дорогу. Когда все были готовы к отходу, произошло знаменательное событие - съели жареную рыбу, на что завхоз заметила: "Ну вот, были вторые ужины, а теперь и вторые завтраки пошли".
        В 10.15 встали на воду. Река бежит не спеша, местами даже небольшие быстрины есть, небольшой перекатик встретился. По берегам леса: ель да береза. Вдоль берегов много кустов красной смородины, прямо гроздьями ягоды висят. Через 1,5 часа увидели всю в ягодах черемуху - решили набрать ягод для компота. Заодно и красной смородины набрали на вечерний кисель. Через полчаса встали на перекус. Солнце выглянуло, жара. Все расползлись по берегу, некоторые отключились. А вот и перекус готов. Наевшись, пошли разные разговоры о том, о сем, ни о чем и о всякой всячине, в общем, полчаса дико хохотали. А в это время недалеко от нас собиралась гроза.
        Перекус закончен, и снова в путь. Направо и налево от нас погромыхивало, небо было затянуто зловеще черными тучами. Миша с Ольгой оторвались далеко от всех. На одном из поворотов мы их все же догоняем. Миша говорит, что дальше идти нельзя, я и сам уже чувствовал, что пора остановиться, так как уже сверкает и громыхает почти над головой. Только успели пристать к берегу и зачехлить байду, как пошел сильнейший ливень. Сверкало совсем где-то рядом, а гремело так, что земля звенела, и уши закладывало. В общем, эпицентр грозы прошел где-то почти через нас. После короткого перерыва то ли прошел второй фронт грозы, то ли эта вернулась, но было все уже поспокойней - обычная гроза.
        А затем все шли и шли с надеждой, что впереди порог Семидырье, название которого говорило само за себя. Людка даже камеру зачехлила и убрала, Ольга все вещи привязала, а Саша с Танькой готовились получить семь дыр. Но что это - вместо крутущего порога жалкий перекатишко. До этого перекаты даже были посолиднее так называемого порога. В общем, если Семидырье - порог, то Березкинские перекаты на Быстрице вполне можно отнести к порогу 3 к.с.
        А потом все шли, шли, шли. В семь с копейками встали на выкошенный правый берег, не дойдя до избы на левом берегу (урочище Жары) около 1 км. А далее как обычно: постановка лагеря, готовка ужина, сушка последствий от грозы (надо заметить, что мы с Катей были самые сухие, так как всю грозу просидели под ковриком, как под крышей). Первый раз ели жареные грибы (те, что Юра принес). Наелись, подсушились и спать. Одна мысль одолевает, а как там завтра остальные пороги, такие же "крутые" или все же есть надежда.

        Утром Борис шарахнул меня по кумполу, изящно намекая, что не худо бы отправляться на дежурство. Ольга к тому времени уже колдовала над мешочками и баночками с продуктами.
        Разбудить уставший накануне народ оказалось непросто. Стучание по миске и дикие крики "Подъем" никакого действия не оказали, пришлось мне исполнить мерзким голосом "Вставай, проклятьем заклейменный..." - этого они не выдержали и потихоньку начали вылезать из палаток.
        Дежурным не удалась афера с печеньем: сначала совершенно мудро рассудили, что 24 печенюшки на 8 человек - аккурат будет по 2,5. Но потом вместо того, чтобы тихонько заныкать остаток, принялись орать: "А кто это не съел печенье?" Тут-то нас и раскололи.
        Начали не спеша собираться идти дальше. Ввиду приближающихся порогов, Танька вырядилась в новомодный сногсшибательный костюм из суперводостойкой материи. Мужчины, естественно, такого случая не упустили и ощупали костюмчик, а с ним и Таньку, со всех сторон.
        10.30. Светит солнце на фоне перистых и кучевых облаков. Отправляемся в путь.
        Пилим, периодически обгоняя друг друга. Я пытаюсь зацепить кого-нибудь на отвесную блесну, но кроме Ольги никого поймать не удается. Борис тянет за собой дорожку. Катька посасывает кисель из бутыли - это она, предвидя трудные времена, сварила накануне офигенное количество красной смородины в крахмале.
        В 12.15 прошли под мостом, после моста река стала заметно уже, стали появляться перекаты, быстрины и прочие прелести. Идти стало интереснее. Невооруженным глазом видно, как река идет под уклон. Вокруг валяется много булыжников. Для нас и для Юры с Людой начался шкуродер на перекатах. Борис обходит мели, благодаря высокому мастерству, а Танька с Сашей, как самые легкие, пролетают со свистом над всеми камешками, застревая лишь изредка.
        В 13.05 встали на перекус на симпатичной полянке перед лесом на правом берегу. Люда продолжает лапать Таньку, проявляя явно нездоровый интерес то ли к костюму, то ли к Таньке.
        Подзакусив, большинство туристов просто упало на траву, и только Саша отправился искать черемуховое дерево. Как он будет дальше жить без черемухи - неизвестно.
        Тронулись после перекуса. Река стала пошире, перекаты попадаются все реже. То, что на карте обзывается порогами - в лучшем случае порожки. А так - перекаты.
        Мы спокойно пилим, как вдруг я увидел, что Борис плывет в обратную сторону с грустными глазами. Оказалось, он зацепил на дорожку большую щуку и попытался вытянуть ее в байду. Щука такого обращения не вытерпела и ушла домой. Борис прошел по тому же месту с дорожкой еще раз - безрезультатно. Во мне же проснулся нездоровый азарт, и мы с Ольгой битый час крутились на этом месте, пробуя разные способы ловли с тем же успехом. После этого пришлось врубать полную скорость, дабы ликвидировать отставание от основной группы. По ходу дела попадались интересные перекаты с камешками. Группу мы догнали, когда они только-только начали выгрузку на берег (а мы-то думали, что придем уже к костру и котелкам с кипятком). Опять трава, естественно, сырая, поскольку в 18.00 по расписанию пошел дождь. Опять кучи мошкары, весьма сволочной, ибо спасу от нее нет никакого: под накомарник забирается, на мазь не реагирует и даже в палатке кусает.
        Ужин готовили под проливным дождем на берегу. Кушать пошли в лес. Особых пенок не мочили - так, поприставали к завхозу, дескать неплохо бы джема абрикосового на баранку...
        Берег крутой. Борис долго мастерил при помощи топора и весла ступеньки, но они выдержали только Бориса. Едва Ольга пошла за водой - вся конструкция рухнула.
        После ужина, немного подсушившись, все потихоньку разбрелись спать. На посиделки и песни нет ни условий, ни сил.

        Всю ночь лил дождь, придавая сну чуткость. Когда просыпалась, никакого подъема не было, и даже возни у костра, зато гонг к завтраку раздался в самый разгар сладкого крепкого сна как подлянка. Сожители моей палатки на этот раз сильно тормозили вылезать на свет божий. А тем временем раздавались первые крики дежурных о раздаче добавки и о дележке крошек от сухарей. За завтраком все поделились содержанием сновидений, почему-то половине группы снилось про покойников, оживших или мертвых. Саше приснился атеистический сон: люди в черном и церкви в Кирове без макушек.
        Чай как-то странно хорошо заварился: предположили, что это просто одна вода из втекающей напротив стоянки Тюленьги, имеющая сама по себе такой качественный оттенок, либо предыдущая пачка чая, окончившаяся в обед, была подделкой под "Майский чай". Потом пошли разборки, кто в чьей палатке ночевал. Танька видела меня во сне в своей палатке, а между тем выяснилось, что в нашей палатке ночевал четвертый (вдруг в палатке кто-то завозился, хотя все уже были у костра). На что Миша крикнул: "Разврат, я же спал", - пытаясь снять с себя подозрения. Саша тем временем начал кидать фразы насчет чая и черемухи, из чего стало выясняться, что у Саши началась ломка от недостатка ценного дикорастущего продукта. А когда он ушел в свою отдаленную палатку, то оттуда начали раздаваться нечленораздельные звуки, вой и бравурные песни. Создавалось впечатление, что у члена нашей группы медленно съезжает крыша.
        После завтрака Миша отметил, что ступень спуска к реке под ним обвалилась, а под завхозом еще вчера это же произошло. Ну, что делать - экипаж тяжелый ("Где уж нам над камнями пройти!"). Саша тем временем затих где-то в лесу, как выяснилось, после посещения его Юрой. Но не прошло и получаса, как радостные вопли огласили поляну, и появился улыбающийся, довольный Саша.
        В процессе сборов дожгли чей-то коврик (похоже, завхоза). Ну, надо же, трава занялась не под карандашом, не под кедами, а под ковриком - значит высох. Ну, вот, вроде бы собрались. Завхоз занялся массажом рук капитану (подготовка перед порогом). "Нинзи" затеяли потасовку, к тому же поспорили на мороженое, что попадут веслом в наш экипаж. Саша, сидевший уже в байде, ушел в лес искать палки ("Последствия черемухи", - констатировал Миша). Танька тем временем облачалась в свою белоснежную спецодежду. Не прошло и 15 минут, как вышли на воду, раздался радостный вопль Бориса над рекой: "Поймал, Миша!"
        - Щучка-карандаш, а приятно после неудавшейся вчера рыбалки.
        Ну, вот, плесы кончились, пошли обещанные пороги. Поначалу простенькие перекаты все больше стали баловать количеством беспорядочно торчащих камней. И вовремя. Ведь должны были начаться по описанию Семихинские пороги. У "нинзей" у первых не выдержали нервы, они начали разбирать камни в пороге (упрощая, а может, усложняя категорию?) Пороги все шли один за другим. Малейший поворот встречал нас очередным шумом. К концу дня нервы не выдержали у Оли с Мишей, они, зайдя по колено в воду, начали в пороге ворочать камни. Под конец Борис даже взмолился: "Еще камень переложите, и я не пойду - всю струю испортили". После прохождения этого порога из-за поворота открылась сказочная панорама - кварцевые (гипсовые?) скальные выходы по левому берегу. Фото- и видеосъемка участников похода в разных положениях на фоне скал помогли запечатлеть на память эту картину. Желающие могли полазить по скалам, посетить гроты и пещеры, расположенные тут же - и это все без страховки. Вот так содержательно проходила запланированная по графику дневка.
        Обед, совпавший со стоянкой, был поздний. Он, благодаря насыщенности маршрута, плавно переходил в полудневку. Погода, разгулявшаяся часов с 11 дня, вновь пугала вдали грозовыми облаками, а из просто теплой превращалась в изнуряющий зной. Саша сразу запросился купаться, а кто-то, похоже, уже плескался вдоль песчаной косы. Воспользовавшись жарким солнцем, туристы сушили вымоченные ночным дождем и утренней моросью вещи. Кто-то ушел по ягоды, кто-то - по рыбу. Люда с Юрой сидели на берегу рядком, ждали, когда подсохнет порванное днище байдарки (пальчик пролазил). При этом матрос держала в руке вицу и, поглаживая по спине капитана, готовилась, как выяснилось, к порке, но, уже отчаявшись, как видно, добраться до нужного места на теле капитана. Танька шарахалась по берегу в купальнике, уползая метров на 500-800 от лагеря вдоль реки против течения. Борис ушел на тот берег, белеющий кварцевыми скальными выступами под сплошной полосой темнеющего леса. Оля с Мишей время от времени бороздили близлежащую лужу-озеро (в диаметре метров 100), рассчитывая на какой-то улов. Всему виной пузырьки, поднимающиеся со дна от гнилушек, которые вводили в заблуждение, наводя на мысль, что там есть что-то живое.
        Поздний ужин из-за запоздавшего обеда собрал к вечернему костру всех, кроме рыбака, который уже по темноте притащил большого окуня. Отдохнувший народ бренчал у костра на гитаре, пел песни.

        Окуня сперли.
        Проснувшись утром, завхоз обнаружила отсутствие оного в том месте, где его положили вчера. Ударно организованное расследование ничего не прояснило. Пришлось со стоном душевным рыбу списать. Помимо этого происшествия выяснилось, что третий в Сашином экипаже - его брат-близнец. Но предположение, что это "третий" с голодухи уел рыбу, было отражено железным аргументом Саши: "О третьем забочусь - всегда ем за двоих!" Чуть позже о третьем было сказано, что он питается лучше всех членов группы и даже лучше Саши: на обеде ест мясо. Танька сказала, что во время движения нашла в носу шарик, облепленный дохлыми мухами и потребовала объяснений. Миша постеснялся высказать свой вариант происхождения предмета, остальные долго смеялись.
        Сегодняшний маршрут: по Пукшеньге до устья Шуды и подъем на Шудозеро, два порога Пашуки и Фетюки. В отличие от вчерашнего дня, мне сегодня удавалось объезжать некоторые камни. Пороги прошли легко. К часу увидели розовый скальник по правому берегу. Пофотографировались и встали на обед. По окончании фотографирования Миша и Ольга продемонстрировали коротенькое, но очень напряженное шоу: "Ловля рыбы на спиннинг". Во время представления заинтересованные зрители имели возможность наблюдать отменную реакцию завхоза на продукт: Ольга кинулась на рыбу, прижав ее всей массой к байдарке, после чего свежий продукт был с гордостью продемонстрирован экипажам двух подплывших судов.
        На месте перекуса обнаружились великолепнейшая черемуха и неплохой малинник. Пообедав, группа растеклась по земле и не шевелилась в течение получаса.
        После обеда решили сфотографироваться снова. На подходе к скалам Борис подцепил солидную щуку. С шумом и гамом ее окружили и, наконец, втянули в байду. В процессе ловли Миша утерял подсачек, зато преисполнился решимости выловить из этой речки все живое.
        В пятом часу не спеша подплыли к Шуде. Речка оказалась непроходимой, причина - отсутствие воды в фарватере. Несмотря на пресыщение, не смогли удержаться от налета на черемуху, которая превзошла все виденное ранее. Потом выгружались на правый берег Шуды, организовали лагерь. Борис разведал лес и сообщил, что черники набрать можно. Все, кроме Саши и Миши, ломанулись в лес. Пока мы там ползали, Миша надергал мелочевки на удочку.
        Ужин готовился с 7.30 до 9.30. И, наконец, нам предоставили: уху по-рыбацки Мишиного приготовления, картошку вареную Танькиной работы, соус производства Людмилы, поджаренную завхозом щуку и кое-что еще. Ко всему этому бутылочку "Столичной" для желающих. Короче, разошлись по палаткам поздно сытые и довольные. День прошел очень удачно.

        Ночь на 24 была очень теплая, даже жаркая. Может поэтому и сны снились различно странные или вообще не снились.
        Людка от жары просыпалась и не могла заснуть. Оле снился сон, как ругалась с Катькой, а потом обиделась на всех и уехала на поезде в тайгу. У Юрки Петр I косил траву.
        Рано утром, как рассказывала Олька, она спросила меня, сколько времени, я посмотрела на нее и отвернулась. Но в упор ничего этого не помню. Соседи рядом стоящей палатки проснулись, Саша и Юра. От их разговоров уже не спалось. Ольки давно уже не было в палатке, она ушла в лес. А все почему - сегодня дневка, и мы посвятили ее заготовкам.
        Дежурные накормили нас соленой кашей, но это ничего. Мы наелись, даже оставили кое-что рыбам. Сразу после завтрака мы, я и Людка, тоже пошли за черникой. Целых 3 часа шастали. Так увлекает, что трудно бросить, нужно только выгонять нас из леса.
        В то время как мы ходили, Катька с Борисом химичили над вареньем и жарили свои заначки. Сашка спал, а Юрка читал в палатке. Позднее Катька сказала, что видела куски обнаженного тела в их палатке, но не знала какие. Людка заметила: "Что ж ты нас не позвала, мы бы рассмотрели".
        Выйдя из леса, нам улыбнулось солнышко. Борис стоял у костра весь вымокший. Пожелали ему с легким паром. Он в ответ: "Легкий пар сейчас будет". Людка, Олька, я взяли камеру, пошли тоже купаться, а заодно сниматься. Вода оказалась нормальной для купания. Потом и все остальные попрыгали в воду. Только Миша не бросил свою дорогую рыбу. С утра до вечера, весь день, он ловил ее и не зря старался.
        Обед был поздним. Когда дежурные все сварили, им предложили пожарить хлеб. Пока жарили, Люда еле удерживала слюнки, глядя на котелки. Все проголодались, поэтому вскоре все умяли.
        После обеда я решила вновь отправиться за ягодами. Снарядилась, взяла компас и ходила где-то 2 часа. На обратном пути чуть не заблудилась. Кто мылся, кто варенье варил, пока я бродила. Костер не горел, а задуманные нами оладьи требуют угольков. Поблизости мужской силы не было, поэтому Людка взяла в руки топор. Дело шло успешно, но одно полено оказалось уж слишком длинным. На помощь пришел Юрка.
        Время подходило к ужину. Дежурные приступили. Саша рассказывал анекдоты, но никто не реагировал, все смотрели только на котелки. А как дежурные позвали на ужин, Людка от радости ступила прямо в Сашину тарелку. Ужин был очень вкусным. Но только кончился наш, начался ужин у мошек. И мы ждали, когда же он прекратится. Юрка взял в руки инструмент (гитару), и вскоре глаза у меня уже еле открывались. Я легла спать и проснулась от того, как Олька с Людкой заползали в палатку. А потом они приступили к массажу. Дальше я уже ничего не помню.

        Вот и начался новый день. Проснувшись рано утром, я услышал ласкающий слух стук дождя о тент нашей палатки. Было около половины седьмого, но у костра никого не было (дежурные хотели начать готовить завтрак пораньше, часиков в шесть). Но в 7 часов снаружи застучали котлы, звук топора заставлял содрогаться. Видимо, встать пораньше помешал дождь. Но к завтраку он закончился. Позавтракав, все начали спешно собираться.
        К 10-ти часам 3 экипажа отплыли от берега, на котором был разбит наш уютный лагерь. Матрос 4-го экипажа пропал. Позднее экипаж догнал группу в полном составе (т.е. с матросом). Первый же порог преподнес нам сюрприз - подводный камень. Но мы быстро сообразили, что нужно делать, и вышли из этой ситуации благополучно. Так как мы шли первыми, то снять на камеру наше прохождение порога не смогли. За это нам потом попало, так как это был самый крутой порог на этой реке. Остальные пороги были попроще. После порога Жаровик наступило время перекуса. Берег как всегда был усыпан кустами черемухи. На это сразу же обратил мое внимание Миша.
        Во время готовки народ отдыхал: Юра валялся в траве, Катя и Борис перебирали чернику, Таня дописывала дневник, а Люда бегала между ними и снимала жизнь лагеря на камеру. Я в это время ел малину немного поодаль. Расправившись с пищей, народ начал ее активно переваривать в положении лежа. Я же в отличие от всех полез на черемуху. Это оценили все: они долго хохотали (на здоровье) - и даже засняли на камеру мое поедание черемухи.
        В 3.15 мы покинули насиженные берега и поплыли в неизвестность, так как карта заканчивалась. По пути в эту самую неизвестность на одном из порогов мы прокололи дыру длиной ~10 см вдоль стрингера. Около 6 часов мы причалили к крутому берегу и решили разбить лагерь.
        Дежурные оперативно развели костер и принялись готовить ужин. В это время Юра и Люда учинили кровавые разборки у костра. Миша посоветовал им взять топоры, но они тактично отказались. Но согласились взять у Миши нож и веревку.
        На ужин была уха и рис с тушенкой, для желающих достали бутылочку водки. Желающих было немного: я, Миша, Борис. На закуску быстро нашлись грибы, и мы ее прикончили быстро и верно, не оставляя ни капли врагу. Причем после этого я должен был клеить байду. По окончании ужина каждый занялся своими делами: я пошел спать, Ольга варила варенье из малины, Борис - из черники, остальные сидели.

        Первым сегодня проснулся Юра и сразу начал разводить костер. Я же под утро, пригревшись в спальнике, спала крепким непробудным сном. Разбудила меня Оля и сказала, что пора дежурить. На улице хоть и светило солнце, было очень сыро, росы хоть отбавляй, без последствий никуда даже и не сходить, а очень хочется. Вчерашние дежурные предупредили, что без падежа воды в реке не набрать, уж очень крутой спуск к воде. Идем за водой вдвоем, обратно по очереди забираемся в громадные отвесные травяные горы, передавая будущий завтрак из рук в руки, стараясь не расплескать ни капли воды.
        Вскоре к костру подошли Оля и Саша. Оля перелила малиновое варенье, сваренное вчера, в бутылочку и дала зализать остатки варенья в котелке. Сашина байдарка, раненая вчера, лежала у костра и притягивала всех проходящих мимо нее. Каждый считал своим долгом проверить - крепко ли сидит заплата. Выводы адмирала - скоро отпадет, и что на камни надо наезжать другим боком. Стало невозможно пройти около палатки, где живут Катя, Миша и Борис. Они за каждое прохождение мимо нее собираются брать пошлину. Но как утверждает Коммунистическая партия, что каждый человек, который имеет частную собственность в виде земли, и скрывающий это - является врагом народа. Тем более собирающий пошлины с того, что принадлежит всему народу. Вот.
       Миша: Утром я еле выполз из палатки с глубокого пересыпа, стоял в одних носках на сидушке и пытался вытащить из-под палатки ботфорты. Тут мимо проходит Танька и так с намеком сообщает: "Миша, я в ту сторону пошла..." Поскольку соображал я как бы в полусне, то искренне поинтересовался: "Зачем?" Дошло до меня только во время натягивания второго сапога. К костру я пришел с хищной улыбкой на небрито-сонном лице.
        Началась загрузка в байдарки. Миша, взяв на плечи рюкзак, поохав и покряхтев, сказал: "Эта лошадь меня заездила". Это он про кого - про рюкзак или про матроса? Со стороны реки раздавались разные звуки:
        - А-а.
        - О-о.
        Это, наверное, те крутые спуски к реке, про которые говорила ранее, ускоряют подход к нашим байдаркам. Саша все изучает карту. Ему поскорее хочется выйти в люди.
        Идем. Все перекаты и перекаты, послать бы их по адресу. Наконец, дошли до порога Кривцы. Слив хороший, вода шумит, камней не так уж и много. Прошли все удачно, ну, пару камушков может и задели. Миша все рыбачит. Погода же не клевая, рыба клевать не хочет. Первых людей и голоса увидели и услышали через 3 часа пути в дер. Пукшеньге. Какая-то бабуся спросила, издалека ли мы плывем. Река у деревни грязная, берега и дно завалены бревнами, одно из которых мы не заметили и наехали на него. Решаем с Юрой остаться в походе еще на неделю и идти по Сев. Двине, предлагаем завхозу устроить голодный день группе, а сэкономленные продукты отдать нам, так как нам еще жить и жить на природе.
        На обед остановились за деревней. Саша сразу же предложил сходить за хлебом и молоком. Ему сказали, что продуктов хватит, но идти в деревню, так и быть, разрешили. Но ведь, если не понос, то золотуха, опять неохота идти одному. Тане предложил, она сказала, что боится людей, Юре - он сказал, что он дежурит. И бедный Саня пожертвовал деревней, опять залез на черемуху. Итог - чернущие язык и зубы, укрепление желудочно-кишечного тракта. Думаю, что он скоро его так укрепит, что не сможет сходить по-большому. После обеда разбрелись за ягодами. Полчаса хождений - и в путь. Борис обещает через полтора часа Сев. Двину.
        Река опять не радует. На дне одни бревна. Байдарка норовит нет-нет да и заскочить на них. В конце концов бревна одержали победу. Итог - 2 дыры, через которые можно просунуть руку. Встали на стоянку опять в высокой траве. Мошек - тьма-тьмущая. Лезут и в уши, и в рот, и в нос.
        По приходу на стоянку Саша ушел в деревню пообщаться с местным населением. Теперь даже черемуха не смогла остановить поход Саши в деревню. Через полчаса пришел и сообщил, что он сейчас же может купить молока и хлеба, только если его обеспечат деньгами. Мы ему помочь ни в чем не смогли, а завхоз, адмирал были в лесу. Придя из леса, Борис принес два великолепных подберезовика, которые тут же пошли в супчик на ужин.
        Мы с Юрой начали готовить ужин. Все остальные, кроме Тани и Саши, опять ушли в лес. Вскоре все собрались к ужину. Итоги похода в лес - белый здоровый гриб, найденный Олей, но к костру принесенный Мишей, и много подберезовиков. Катя начала производить замеры гриба. Так как линеек в походы не берут, и у нас ее не было, она взялась производить замеры дневником. Гриб оказался, т.е. его шляпка, размером с дневник, т.е. 20 см.
        Пошли разговоры о втором ужине. И завхоз раскололся на еще один майонез сегодня. Но на еще один продукт завхоза раскрутить никак не удавалось. Как ни намекали Миша и Борис, ну, никак. После грибов, пожаренных в подсолнечном масле, пошли песни. Но Юра долго не мог начать, потому что во рту у него была долгоиграющая конфета. Ему предлагали ее и разжевать побыстрей, ну, выплюнуть, на худой конец, но он сказал, что нечего переводить продукт, и долго им еще наслаждался.
        После грибочков потянуло на питье, замучила жажда. Тут же была вскипячена вода, куда было положено несколько ложек малинового и черничного варенья. Питье прошло на ура. Катя с Борисом пили же чай трехдневной выдержки.
        Время подходило к половине двенадцатого. "Одни собаки не спят", - вдруг сказала Таня. Сначала до всех доходило, потом - взрыв хохота. Постепенно у костра осталось четверо: Юра, Оля, Таня и я. Была исполнена песня про журавлика. После этого собаки в деревне залаяли еще громче. Им несомненно понравилась наша песня. Вскоре от костра откололся и Юра. Мы еще посидели немного и тоже разошлись. На этом все. А собаки всё еще не спят.

        Утро началось с прикола. Хотела встать рано, включила будильник, а часы не завела. Долго ждала звонка, Таня уже встала и брякала посудой, а мне казалось - река шумит (ну и пусть себе шумит), это сон. Опять проспала, бегом в лес за ягодами, комары и мошка заедают. Чуть не заблудилась, спасибо дежурным - позвонили к завтраку.
        Миша вспомнил кошмарный сон, как всю ночь разбавлял водку черемуховой настойкой, которую зажал начальник к вчерашнему белому грибу. Танину фразу: "Одни собаки не спят" - смаковали долго в разных вариациях (еще бы, народ поел). Вспомнили о вчерашнем концерте для тех, кто не спит (т.е. для собак). Особенно понравилась песня "О журавлике". Слова куплетов помнили смутно, путают, так что в палатках трудно было разобрать. Зато припев орали во все горло пьяными, охрипшими голосами.
        Л.А. делилась своими ощущениями от вчерашнего плавания в байдарке:
        - Стою по колено в воде, а мимо тапочки проплывают, я их хвать и давай из "Нинзи" воду черпать. Еле до берега добралась.
        На что Борис заметил:
        - В следующий раз надо галоши с собой брать, черпать удобнее.
        Миша возразил:
        - Зачем брать галоши, у нас и так есть.
        После этих слов сразу заработала техническая мысль. Предложили:
        - Поставить насос "Водолей", сделать в байдарке дыру и откачивать. Получится "вечный двигатель", а если еще сопло в воду опустить, то и рулить можно.
        После завтрака, глядя в пустые тарелки, что-то взгрустнулось. Впали в уныние:
        - Поход заканчивается, как быстро он пролетел.
        Блеснула отчаянная мысль, и глаза заискрились надеждой:
        - А может обратно до Куроши пройдем для куража.
        Катя:
        - Все расчищено - не интересно.
        Борис возразил:
        - Это вперед расчищено, а обратно нет.
        Таня хотела устроить взрыв (не вышло), посоветовали в бутылку налить бензина. Л.А. написала в дневнике фразу, над которой мы долго и взахлеб смеялись. На что Миша заметил:
        - Это только наши испорченные "барышни" могут все так опошлить.
        Потом, как бы размышляя вслух, оправдал нас в глазах общественности:
        - А кто их испортил? Да, походи-ка с детьми столько лет в походы, еще не это на ум взбредет.
        И недвусмысленно добавил:
        - Старые алкоголики сыграли в этом деле не последнюю роль.
        Борис рухнул с рюкзаком, его перевесила заначка. Катя осмотрела место стоянки и стала шантажировать группу найденными вещами, просит взамен конфеты. Опять посылают к завхозу ("не положено"). Интеллектуалы тренируют свою память, наверно, готовятся к встрече с цивилизацией, ищут корни происхождения местных названий рек. Катя опять взялась за старое, нашла бутылку из-под пива трехнедельной давности, нанюхалась, а потом стала выделывать перед байдаркой балетные па. Долго выясняли, что пили вчера. Пора отчаливать, а то...
        Поехали. Сегодня не гребной день, освобождена от галерных работ (если народ не замолчит), пишу августовские тезисы, готовлюсь к сентябрьскому оверкилю. Идем к Двине, ветер встречный. Небо заволокло облаками, но иногда проглядывает солнце. Катя снова нюхает, наверно, готовится к большой воде (диагноз: хроническая токсикомания - ее пора лечить).
        Выходим к Северной Двине, на правом, очень высоком и крутом берегу, поселок с красивыми домами, люди, техника, коровы. Ура! Двина! Зрелище великолепное! После Куроши такой простор. Река кажется морем, водная гладь раскинулась километра на полтора в ширину, а в длину - до горизонта. Огромные песчаные пляжи, а вдалеке зеленая полоса леса. Неба столько, что не окинуть взглядом. Сквозь диковинные тучи пробиваются веером лучи солнца (разделяя небо на сектора). Подул ветер, открыл светило, и все кругом сразу изменилось, засверкало другими красками, заискрилась вода, серебрясь волнами.
        Хватит лирики, опять, как всегда, перепутала право и лево, чуть не ушли вверх по течению (спасибо капитану). Тихонько пошутили насчет стоянки на высоком берегу, вот бы сердце адмирала порадовалось (тише, а то услышит). Выйдя на оперативный простор Двины (после Куроши и Пукшеньги, где цепляли все камни и бревна, не обойдя ни одной мели), наш крейсер с большой скоростью красиво парил над волнами, как "Летучий голландец". Б.Б. сглазил, произнеся это название вслух, и мы тут же посередине Двины умудрились сесть на мель. Л.А. призналась: "У меня сегодня критический день. Не гребется. Устала!" На что наш экипаж, "жертва рекламы", проглотил смешок и отплыл от "Нинзи" (чтоб опять все не опошлить).
        За поворотом начало штормить. Сначала прошел теплоход "Заря", поприветствовав нас гудком, нагоняя валы на наши утлые суденышки. Это было только начало, ветер усилился, нагоняя волну (началась болтанка). Борис заметил: "Это вам вместо порогов". Миша издавал восторженные вопли и пел песни во все горло, направляя байдарку в самые валы. Людку кидало, как щепку, она то оказывалась на гребне, то носом уходила под воду, пробивая вал (что изрядно подмочило мою репутацию). Но этот аттракцион "эх, прокачу" мне понравился, чем-то напоминая скачки на диком мустанге по прерии. В этой бешеной погоне у Миши сорвало реликтовую панаму. Она отважно держалась на волнах, пока мы останавливались и разворачивались. Адмиральский экипаж не согласовал действия: Катя ринулась на спасение панамы, Борис принял ее за бревно и стал отводить судно в сторону. Все обошлось, общими усилиями мы ее спасли.
        Группа собралась вместе. Речку Сию, сколько ни искали, не смогли найти. Пересохла. В Сийский монастырь не попадем. Миша вначале хотел рвануть туда, но узнав, что он мужской, оставил эту затею. Значит, полудневка. Доплыли до конца огромного острова и встали на каменистом пляже правого берега (слава богу, в гору лезть не надо).
        Погода совсем наладилась. Светило солнце. Ветерок стих. Наверно, началось бабье лето. Порадуемся на прощанье теплу. Борис позвонит в небесную канцелярию, чтобы завтра была такая же погода (для сушки байдарок). Народ разгружался, дежурные готовили обед. Юра поставил свои джинсы сушить. Адмирала поймали на интересном занятии, он ходил голыми ногами по песочку взад и вперед и радовался, как ребенок (соскучился по ровной поверхности, а то все горы да горы).
        Пообедали. Народ стирался, купался, читал, бросив свое бренное тело на коврик. Мошки нет, благодать. Хотели поставить палатку, она надулась, как воздушный шар, и чуть не улетела (пришлось прижать ее камнями). Ушла в лес, штурманув отвесный берег (дурная привычка). Долго шаталась, вернулась ни с чем. Зато, дорвавшись до воды, купалась до посинения. Даже Катерина А. омыла несколько раз свое тело в водах С.Д.
        Ужин прошел мирно, опять крутят на блины, а начальника на водку (как ни странно, Саша). Адмирал обломил: "Поход еще не кончился". Осталось вспоминать дневные "пенки". Доваривали последнее варенье. У Юры варенье припахивает голубичкой.
        Над Двиной полыхал закат, изменяясь каждую минуту. Стало значительно холодней. Солнце село. Опять раскрутили на блины со сгущенкой и ягодами. "У, ненасытные...!" В антисанитарных условиях, почти в полной темноте (при свете костра) пришлось печь. Эти туристы ... поют песни (отвлекающий маневр), а сами жадными глазами следят за каждым упавшим куском, чтобы тут же утащить его в рот. Приходили местные, но все обошлось без эксцессов: такт и вежливость сделали свое дело. Ну, все. Мужики сытые и усталые ушли спать. Тетки пели песни, иногда переходя на походные. Взяла в руки гитару, Л. и Т. сразу убежали в палатку. Осталась одна.
        Небо вызвездило. Стало холодно. В голову лезут грустные мысли: лето прошло, поход кончился, опять к серым рабочим будням. Отлично провели время, как все в мире быстротечно, 3 недели пролетели словно три дня. Отличная кампания (пусть иногда и достают, такая должность, я знаю, они не со зла, просто развлекаются). Хотелось бы еще сходить этой же группой в поход, получится ли, не знаю. Ладно, хватит о грустном. Надо идти спать. Завтра ранний подъем. В палатке разбудила женское общежитие, стали ловить радиостанции, сначала "Маяк", а потом иностранную (как оказалось, в группе был шпион). Выслушав шифровку, резидент ответил: "Есть, сэр!", и все довольные с усмешками отошли ко сну. Спокойной ночи, страна. Граница на замке.

        Проснулся, я сегодня дежурный, развел костер. Ольга, как всегда, уже поднялась. Сготовили с Катей завтрак. Сегодня последний день на воде. Как это ни печально, но уже конец похода, а такое чувство, что только что вчера вышли на воду. После завтрака, как всегда, сборы, а в этот раз еще и фотография на память о Двине. Как ни странно, ветер к 10 часам усилился. Волна очень сильная (на фарватере). Кстати, утром было 20°C.
        В 10 утра вышли, обогнули длиннющий мыс, собственно не мыс, а поворот реки вправо. Благодаря этому направление ветра стало такое, что волны почти не было. Пересекли Двину (километр с хвостиком), так как нам нужен был левый берег. Ветер с каждой минутой все усиливался, но и мы не лыком шиты - через пару часов уже встали перед поселком, предположительно Брин-Наволоком.
        Я с Мишей пошел на разведку. К нашему счастью почти сразу же повстречали женщину-пастушку. Она поведала, что это тот самый Брин-Наволок. Мы определили место стоянки, начался волок барахла через пески (ну и пляжик отгрохали). А потом сушка, сушка и еще раз сушка барахла. Да, перед этим был еще перекус. Ветер усилился еще больше.
        Юра с Сашей и с матросами ушли на разведку в поселок. Вернулись с вестью, что может быть в 9 или чуть позже будет машина на ст. Холмогорская. После ужина и долгих прений решено было встать в 5 утра, чтобы как можно раньше идти на разведку и сторожить транспорт в сторону Пермилова (55 км) или Холмогорской (45 км), а в крайнем случае, Архангельска (в 3 раза дольше ехать, да и дороже намного выйдет).
        Сейчас все сидят вокруг костра, слушают песни и подпевают под гитару. Ольга жарит непонятно какой деликатес, но очень умопомрачительный запах, даже писать тяжело. В общем, еще немного, заедим все это, и пора отсыпаться, а рано утром будем пытаться выбраться с Двины. Все. Всем спокойной ночи, ухожу спать.

        Зверюга-адмирал явно решил, что мы недостаточно замучились во время водной части похода, и решил устроить нам напоследок веселую жизнь. Накануне Юра договорился с водилой фургона, что тот подъедет после 9 к месту нашей стоянки. Но в планы адмирала такая халява не вписывалась.
        Ночь выдалась на редкость холодной. Не успел я толком согреться в спальнике, как зазвонил будильник. Времени было 5 утра. На мои жалкие просьбы собрать меня вместе с палаткой, адмирал прорычал что-то такое, отчего на душе стало легко и радостно, и я выбрался из палатки. Вскоре показалась Ольга. Задавать вопросы типа: "Тепло ли тебе девица?" - показалось излишней издевкой.
        В костровище оказался горячий еще уголь - это Ольга полночи варила сгущенку - так что костер заполыхал быстро. Разогрели сваренную накануне молочную лапшу и чай, позвали народ завтракать. Ели в гробовой тишине, как перед броском в последний бой.
        Надо заметить, утро было довольно симпатичным. Особенно красиво было на самом берегу Двины. Справа и слева над рекой нависли черные тучи, прямо над нами - голубое небо, а над самой Двиной клубился густой туман. Однако любоваться красотами было некогда - Борис пинал нерадивых тяжелыми пинками.
        Окончательные сборы были недолги (часа 2), и в 7.15, нагрузив с шутками-прибаутками друг друга нехитрой поклажей, мы выдвинулись в сторону Брин-Наволока. Этот километр с небольшим был бы пройден совсем легко и весело, если бы не мешок с костями, который никак не хотел двигаться в одном с нами направлении.
        Не успели мы выйти на дорогу в поселке, показалась та самая машина с водителем, с которым Юра договаривался вчера. Мужик пообещал приехать за нами, если его не запрут в гараже. Мы остановились в ожидании на берегу Двины, уютно усевшись на лавочке. Пока сидели, Люда начала учить новый язык - зачитала вслух "раш-е-рица", а Юра разъяснил всем, что в переводе это "blend-a-med".
        Через 20 минут приехал водила и сообщил, что его куда-то припахали, и везти он нас сейчас не может. Адмирал явно обрадовался перспективе протащить группу еще 1,5 км пешком. Тренированным туристам ничего не стоило весело взять вес и отправиться на автобусную остановку, отмахнувшись от предложения водителя туда нас подбросить.
        Движение на трассе нельзя сказать, чтоб было оживленное. Ко времени прихода автобуса на Архангельск (9.40) к остановке начали подтягиваться люди, которые в один голос твердили, что в автобус нам не влезть. Так оно и вышло. Адмирал начал прикидывать возможность пешего перехода на Пермилово (55 км), но это уже могло кончиться откровенным бунтом. Поэтому мы разошлись в разные стороны дороги, дабы отловить подходящую машину. При этом адмирал все время норовил поймать самосвал.
        За время ожидания попутки Ольга с Таней сходили за продуктами на поезд. Люда, как всегда, наезжала на Юру, а когда я имел неосторожность к ним приблизиться - досталась и мне. Пока Юра, Саша и Люда стояли на развилке, Юра связал Люду, при этом привязав руки к шее. Тут как раз проезжал подходящий транспорт. Юра с Сашей ломанулись к машине, а Люда осталась прыгать на месте. Это случилось в районе 11.30. Остановившийся кунг и сидящие там водитель и его не совсем трезвый попутчик согласились нас подбросить до Пермилова.
        История этого путешествия была непростой. Мужики, очевидно, были заезжими в этих краях, поэтому сначала мы попали в Холмогорскую, но не успели вылезти, как машина поехала дальше. Мы развеселились - дескать кататься, так кататься. Проездили еще час. Остановились в населенном пункте Самодед, где и располагается станция Пермилово. Мужики спросили, где собственно нам вылезать. Адмирал намекнул, что неплохо бы поближе к вокзалу. Поехали. Когда проехали еще час, поняли, что Пермилово осталось где-то далеко позади. Тут уже смешки прекратились. Совсем не до смеха стало, когда машина остановилась на каком-то перекрестке, и водила предложил нам выгружаться, махнув рукой направо - там, мол, пешочком дойдете до станции Обозерская. Такая перспектива не обрадовала даже разморенного адмирала. Вышли, остановили какую-то машину и выяснили, что ехать всего-то 1,5 км. Наша машина все-таки туда поехала, причем расстояние оказалось на порядок больше.
        На вокзале в Обозерской мы уютно устроились за газетным киоском. Замаячила перспектива: либо ехать в общем вагоне поезда "Архангельск - Котлас", либо в нормальном "Мурманск - Вологда". Это должно решиться в 17.00.
        Пока я бегал в поисках кипятка, Ольга приготовила обед из давно забытых продуктов: помидоры, огурцы, колбаса, масло... Кипяток я нашел в "Кулинарии", при этом пришлось разбить сердце продавщице Ириночке. Пообедав и покормив двух собак (Ольга справа, а я слева), принялись ожидать поезд, развлекаясь кто как может. Юра уснул. Саша, как всегда, достал "PC Magazin" и, как всегда, его не читает. Татьяна грызет семечки и задает вопросы, которые возникают у нее при чтении ненаучной фантастики. Катя с Людой как бы испарились, а Ольга твердым шагом направилась в "Кулинарию" взглянуть, что это за Ириночка там обосновалась. Ириночку Ольга одобрила и даже купила у нее груш и яблок.
        Билеты дали в прицепной вагон к Мурманскому поезду. Поезд пришел точно по расписанию в 18.05. Погрузка прошла исключительно гладко, ибо полутрезвая проводница на нас и не смотрела, даже не поинтересовалась, есть ли у нас вообще билеты.
        Распихав барахло, народ занялся кто чем мог. Мужская половина начала сосредоточенно изучать карту, пытаясь выяснить, куда же все-таки ехали те мужики, которые нас подвозили. Ольга зарылась в "аляску" и легла спать вниз лицом, зажав в руке крутой архангельский сук - на тот случай, если кто начнет приставать с ужином. Отбиваться ей удавалось около часа, но потом все-таки пришлось подниматься. В Плесецкой мы с Борисом сбегали за пивом, причем еле успели вскочить в вагон на ходу, так как поезд тронулся втихомолку.
        Готовим нехитрый ужин из китайской лапши и бутеров с тушенкой. Борис чего-то сказал по поводу ассортимента блюд, на что Ольга спросила: "А может тебе еще и меню?" Борис помолчал многозначительно секунд 15, после чего выдал: "Можно и тебю". Над этой пенкой с различными вариантами продолжения (там где-то и Таньке определили место) ржали минут 30, пока Катька не вернулась из тамбура.
        Поглощение ужина прошло весело, однако почти сразу после еды народ, утомленный за день, начал расползаться по полкам. Я попытался поиграть на гитаре, но она все время норовила расстроиться, поэтому концерт не состоялся, и я полез в спальник.
        Ночью, в Коноше, наш вагон перецепили, и вместо поезда "Мурманск - Вологда" мы оказались в "Москва - Воркута".

       Первый внеплановый подъем был ранним, солнце еще только пыталось подняться из-за горизонта. Поезд стоял. Народ мирно посапывал по полкам. Один Саша сидел на своем спальном месте и нервно смотрел в окно, по всему видно - давно уже не спал. "Отцепили", - расстроено сказал он. Из чего удалось заключить, что жизненные коммуникации в обоих концах вагона перекрыты, а в соседние - ломиться бесполезно. Пришлось смириться и прислушаться к трепу в микрофон станционных служащих, стуку курсирующих мимо окна туда-сюда тепловозов и к подергиваниям вагона. Наконец, наше местообитание пристроили к составу, и мы покатили дальше. Все еще перекрытые коммуникации наводили на мысль об отсутствии проводников, но зато попасть в соседний вагон было уже без проблем.
        Следующий подъем был спровоцирован всеобщим оживлением. Завхоз химичил над тортом, остальной проснувшийся народ околачивался тут же. Дежурные раскупорили тушенку, на запах прибежал Борис из соседнего купе. Танька пиналась с верхней полки, якобы пытаясь меня разбудить. Потом привязалась к Люде, намазывающей тушенку на хлеб, что-то типа: "Проснись, уже пора вставать". На что та решила, что Танька бредит. Перед завтраком почти все уже сидели за столом и голодными глазами смотрели на пайку в своей миске, готовые приступить, кроме Саши, который ушел что-то добривать, и Миши, который только что встал, уверенный, что еще пятый час утра, благодаря своим часам.
        Когда трапеза началась, вагонный таракан выполз на стенку соседнего бокового купе и с надеждой шевелил усами, предполагая разделить с нами завтрак. Тут же вспомнили, как Танька после предупреждения Бориса о наличии здесь этих насекомых всю ночь то и дело скидывала предполагаемых тараканов с подушки на ничего не подозревавшую Людку, спавшую на нижней полке. Когда раздали торт, Танька вдруг схватила Юрину тарелку, оправдываясь, что ее поставили на место ее миски. Затем в очередной раз начала интересоваться, в каком поезде едем. Из чего народ заключил, что у Таньки началась белая горячка, а виноваты в этом пьющие капитаны (нынешний и предыдущий): они пьют - а она расплачивается. Юра бегал то и дело наполнять котелок с чаем.
        Котлас был уже близко, и народ был занят сборами. Когда все уже было упаковано, Саша, проявляя тягу к искусству, что-то рисовал на бумажке. "Нинзи" тренировались в связывании друг друга и рядом сидящих членов группы, нанизывая петлю то на шею, то на руки. Река Сухона дала возможность нам полюбоваться ее крутыми глинистыми красноватыми берегами и золотистыми песчаными пляжами. На Котласе Узловом Борис с Мишей зачем-то убежали на улицу - наверно, ностальгия по пиву. Появились в вагоне тяжело дыша, утверждали, что бежали с другого конца состава, и почему-то радуясь, что за ними гналась проводница нашего вагона. На конечной выгрузились почти все, кроме чьих-то "костей" и нашей байдарки. Танька с рюкзаком шарахалась по купе, все оттягивая момент расставания с вагоном.
        На станции перетащили вещи под часы. Начальник купил билеты, подсчитав, выяснил, что сэкономили полмиллиона на поезде. Посовещавшись, выпросили у завхоза 30 штук на пиво и мороженое, и Борис, Миша и Саша ушли соображать на троих. Оставшиеся в основном ждали открытия "заведения". Людка пыталась привязать Юру к вещам, чтобы было кому охранять в отсутствие всех остальных. В конце концов, нинзи поспорили на щелбан, что Юра не развяжется, пока Людка бегает в туалет. Но Людка все же заработала щелбан, хотя "заведение" оказалось закрытым. Привязанный к столу для торговли Юра привлек внимание окружающих, заинтересовалась этим зрелищем и группа туристов, прибывших недавно на станцию. В результате 10-минутного разговора выяснилось, что они штурмовали перевал, а затем с заброшенными вертолетом к месту сплава продуктами и катамараном спустились по реке. Погода - было дождливо и только лишь 3 дня солнце. Ягоды - только на перевале. А вот маршрут прослушали, да сами из каких мест - тоже. Оставалось предполагать, что возвращаются откуда-то с Урала, а вот о месте их постоянного жительства - вообще никакого понятия (Танька говорит, что из Уней). За разговором подошло время открытия туалета. Девчонки ушли в том направлении, а вот куда делся Юра - непонятно. Последнее, что он делал - это развязывал веревку, опутывающую его руки (проделки матроса).
        Тем временем вернулись трое, Борис и Миша распивали пиво из горла, Саше налили в кружку.
        На рынок для закупки продуктов к поезду нас ушло 5 человек: женское общество поручили охранять Юре. С содроганием вспоминаешь эти бесконечные толпы народа, ломящиеся от всячкой всячины прилавки. Завхоза крутили по страшному, что члены группы, что продавцы. Все же местами Оле удалось устоять, истратив всего 150 тысяч из двухсот имеющихся. Танька насильно купила противный пломбир, которым уже давились с утра. Что-то похолодало - уж не с него ли, родимого? Завхоз раздала груши, задабривая народ перед запаздывающим обедом.
        Народ задергался с вещами. На первом пути гоняли состав, а наш поезд обещали подать не ближе второго пути. Как только появился промежуток между вагонами на первом пути, ломанулись с вещами к месту посадки.
        Поезд подали с нумерацией вагонов с головы, пришлось тащиться в конец состава. Меня оставили на вещах - двух рюкзаках и Сашиных "костях". Вокруг ошивался какой-то подозрительный народец, исподволь поглядывая на мой багаж. Уже стали приставать проводники, а помощь все не появлялась. Наконец-то! Разобрали с Борисом рюкзаки и поволокли, матерясь, Сашины "кости", пока на полпути их не перехватил хозяин.
        В вагоне распихали вещи по верхним полкам, хорошо еще, что две нижних досталось - поесть хоть есть где.
        Полуденная и вечерняя трапезы перемежались пением под гитару. Ближе к вечеру нас посетили гости - туристы, с которыми познакомились на котласском вокзале. Сами они, как выяснилось, из Перми. Они поделились своими песнями, мы - своими. Хорошо посидели - аж до Юрьи.
        Скоро выход, сборы, паковка.